«Хочу, чтобы мой завод имел художественную ценность»

Год назад барнаульская компания «СиСорт» наделала много шума в медийном пространстве, представив на выставке в Германии свой фотосепаратор, который во время работы исполняет музыку Иоганна Себастьяна Баха, гимн России и другие мелодии. Столь тонкая настройка сложного аппарата дала профильным изданиям повод заявить о технологическом прорыве почти неизвестной доселе российской фирмы, а ей самой — продать прямо на выставке несколько образцов. К концу 2016 года «СиСорт» дорос до того, чтобы открыть представительства в Европе и пригласить на свою площадку губернатора. Как в Барнауле появилось столь технологическое производство, не связанное с краевыми мегапроектами, ИА «Банкфакс» обсудило с директором ООО «СиСорт» Максимом Савинковым.

- Максим, ваша компания уже много лет на рынке, вы создали масштабное производство в реальном секторе, но не так часто выступали публично. Говорить о «СиСорт» стали недавно, а в последние недели появилось множество публикаций в СМИ, рассказывающих о вашем ноу-хау. Это тактический шаг, чтобы выйти на новые рынки?

- Просто пришло время, мы доросли до того, чтобы о нас говорили. Компания действительно существует давно — с 2007 года, а бизнесом я занимаюсь еще с 1995 года. В 2007 году с партнером занимался подсолнечным маслом в компании «Алтайский подсолнух» и привез первый аппарат, который умел сортировать семечку — фотосепаратор. Тогда и образовалась компания «СиСорт». Мы стали дилерами сначала китайского, потом корейского, потом бельгийского, потом итальянского производителей таких аппаратов.

- Что вообще такое фотосепаратор?

- Это аппарат, который со скоростью до 10 тысяч кадров в секунду фотографирует частички, из которых состоит сыпучий продукт (будь то семена или кусочки пластика), которые пролетают мимо камеры, анализирует изображения в реальном времени, а потом сильными струями воздуха очень точно «выдувает» из смеси ненужный мусор. Так можно сортировать зерновые продукты — крупы, различные виды крошки, все что угодно.

По первому образованию я инженер информационно-измерительной техники и, видя, как несовершенны сепараторы, которые мы покупали, с коллегами постоянно их дорабатывал. В 2009 году в компании появился отдел разработок, который занимался доведением до ума китайских сортировщиков — они изначально не умели разделять ничего, кроме риса. И постепенно, году в 2010, пришло понимание, что мы по сути перебрали весь аппарат, улучшив каждую его функцию. В 2011 году стали выпускать первое собственное оборудование, достаточно удачное. В 2013 году выпустили аппарат «Зоркий» — основу нашей линейки для российского рынка. В 2014 году начались санкции, резко выросли курсы валют, что сильно помогло. Импортное оборудование стало дорогим и вопрос импортозамещения родился сам собой, хотя раньше мы о нем и не думали.

- «Зоркий» — точное название для фотосепаратора...

- Да, а для европейского рынка новая модель называется SmartSort. В 2015 году у нас появился отдел внешнеэкономической деятельности и мы начали постепенно выходить за границу. Сейчас осваиваем европейский рынок, следом примемся за азиатский, и после – американский. У нас уже есть европейский сертификат, на подходе аналогичный документ для рынка США. В 2017 году запланирован выход на рынок Азии. Начнем с Вьетнама, Таиланда. Затем — Индия, а уже потом Китай, где очень высокая конкуренция. Чтобы уверенно туда зайти, надо сначала укрепиться в других азиатских странах. Китай для нас — стратегический рынок, там выращивается большое количество риса.

Такой рывок произошел после того, как я съездил в Германию на стажировку по президентской программе подготовки управленческих кадров. Теперь у нас есть дилеры в Германии, Болгарии, Чехии, Иране… И это активные дилеры. Они не просто числятся, а продают. Внешний оборот составляет уже 30 % продаж. Мы учитываем, что рынок России ограничен населением в 150 млн человек и спросом в 200 аппаратов. Рынок мира — как океан, он не ограничен.

- Кроме снизившейся из-за падения рубля цены на ваши аппараты для иностранных покупателей — что еще у вас есть? Имеется ли какая-то интеллектуальная собственность, зарегистрированы ли ваши разработки?

- Обязательно. Россия, честно говоря, всегда славилась математиками и программистами. Я смотрю на подход к образованию в Азии, в Европе, и до сих пор в среднем он намного хуже, чем у нас. По крайней мере, как мне это видится, у нас люди смышленей.

Что касается интеллектуальной собственности — в момент начала разработки еще в 2009-2010 годах мы какие-то решения «зарубали» как бесперспективные. А тут смотрим — у зарубежных производителей, лидеров отрасли, начинают появляться патенты 2014-2015 годов с похожими концепциями. Мы поняли, что они начинают делать «технологический зонтик», закрывая патентами все возможные новшества. На всякий пожарный. С того момента мы озадачились защитой своей интеллектуальной собственности.

Мы уже подали несколько заявок на патенты, чтобы защитить технологические решения. Когда предприятие доходит до определенного уровня — это становится нормой. Это естественный процесс работы инженера и отдела разработок. К сожалению, у некоторых предприятий до патентов руки не доходят, это не совсем правильно. Мы, естественно, интересные вещи, которые хотим сохранить за собой, планируем запатентовать.

- Что конкретно вы имеете в виду?

- Пока озвучивать и анонсировать их я не буду. По крайней мере до получения самих патентов — из соображений осторожности. Они касаются в основном «фишек» программного обеспечения, которое мы разрабатываем сами. Ну и недавно получили положительное решение на патент — зарегистрируем музыку на сепараторе как элемент продвижения.

- Как вам вообще удалось собрать такую команду, которая оказалась способна создать уникальный аппарат, написать для него ПО, отладить и запустить в производство?

- Повезло, наверное. В основном работают выходцы с кафедры информационно-измерительной техники АлтГТУ и физики из АлтГУ. Эти два направления у нас почему-то приживаются. За алтайских технарей не стыдно, но их очень мало. Оптика не можем найти уже полтора года. Сейчас на аутсорсе работает специалист из Санкт-Петербурга. Но это все равно, что жена по фотографии. Трудновато. Отдел разработок все же предполагает ежедневное общение.

-Вы в одном интервью говорили, что даже таможенники не верят, что ваше оборудование реально произведено в России. У вас есть объяснение тому, почему мы сами считаем себя отсталыми? И так ли это на самом деле?

-В России наука достаточно развита. Просто мы зажаты какими-то стереотипами. У нас здесь есть, чем похвастаться. После одной из поездок я понял, что в Германии точно такие же люди, такой же бизнес с такими же потребностями. А наше оборудование в чем-то, быть может, даже технологичней. Да и сам офис у нас лучше, чем у многих немецких компаний.

- На первоначальном этапе, да и сейчас вам нужны серьезные вложения. Что вы используете: инвестиции, кредиты или только собственные средства?

- Изначально вкладывали собственные средства. Занимаясь бизнесом с 1995 года, я еще тогда получил опыт зарабатывания денег. Под покупку оборудования пользовались кредитами, но лишь когда встал вопрос о больших суммах. И пользовались поддержкой, которую предоставляет Управление Алтайского края по развитию предпринимательства и рыночной инфраструктуры.

Кстати, как раз на этапе выхода на внешние рынки нужна была информационная поддержка, а не деньги. Для маленьких предприятий важны советы, в том числе по ведению бизнеса. Для нас Европа — это Европа. А для них Европа — это 40 разных стран с разными языками. Кто-то с кем-то дружит, кто-то не дружит. И когда европейцы говорят, что они все вместе, что они — большая семья, мы спрашиваем: «Где же тогда румынские, болгарские, венгерские технологии»? Немцы улыбаются и говорят: «Их нет». Европа разноликая, а нам она кажется, как Австралия, — одним монолитным континентом. Постепенно она становится ближе, понятнее. И, что важно, в каждой стране есть люди, которые в тебе заинтересованы. А если твой продукт и в России никто не берет, то с ним не надо выходить на европейский рынок.

- Сепаратор — ваше основное направление, а есть что-то еще?

- Сейчас мы вошли в такую фазу, когда в разработке находится сразу несколько проектов. Например, уникальный анализатор качества, который станет «бомбой» на рынке. Но пока он существует лишь в виде расчетов, графиков и картинок. По сути это на порядок улучшенная версия фотосепаратора. Он будет отделять не только зерно от мусора, но при помощи спектрального анализа сможет видеть состав продукта и, например, делить зерно по сортам.

То есть мы не остановились на одном направлении. В компании есть мини-стартапы, которые выделились относительно недавно — например, ателье металлообработки JobShop или производство промышленной мебели. Мы планируем создать удобное рабочее место, которое позволит человеку работать эффективнее на любом производстве. Пока это опытные образцы. Я надеюсь, что через два года мы будем разговаривать уже и об анализаторе, и об элеваторном хранении и транспортировке, и о точном земледелии с помощью дронов — обо всем, над чем мы работаем — как о состоявшемся факте. В принципе, это реально. Мы уже сами пишем программную оболочку для сепараторов, делаем 3D-модели… Даже платы, которые используются в сепараторах, мы делаем из комплектующих и программируем сами.

В итоге компания придет к тому, что получит возможность отслеживать урожай с момента сортировки семян на анализаторе качества, затем — с помощью дронов наблюдать за их ростом непосредственно на поле и давать рекомендации, а потом на сепараторах разделять итоговый продукт. По сути будем иметь контроль над всем циклом производства сельхозпродукции. Тогда мы сможем поговорить уже и о глобальных моделях, и проанализировать влияние, допустим, температуры или рельефа на урожайность в России. Потому что на тот момент уже будет создан Центр управления производством, который начнет собирать воедино информацию со всех аппаратов нашего производства. Это даст клиентам возможность моментального и умного сервиса. К тому же сами аппараты будут учиться друг у друга. Если 100 аппаратов сортируют пшеницу, и два из них — плохо, то остальные 98 будут отправлять на них команды, «обучающие» систему и улучшающие производительность.

- Такое ощущение, что вы описываете будущее с применением искусственного интеллекта, нейросетей…

- Это будущее есть уже сейчас, это работает в смежных отраслях. Вопрос заключается в том, что отрасли, видимо, стоят далеко друг от друга, и люди иногда не видят этих перспектив. То, что в медицине или в аналитических приборах давным-давно решено, в машиностроении почему-то выглядит как что-то невообразимое. Нейросети мы уже применяем — для обучения сепараторов. Продукты оцениваются по 30 критериям, которые взаимозависимы. Методом перебора не хватит жизни, чтобы настроить аппарат, а обучаемые нейросети с этим справляются.

Такие технологии действительно есть, они работают и приносят пользу. Я был недавно в Германии, смотрел на подобный ЦУП, который управляет мусороперерабатывающими заводами. Туда стекается вся информация, обрабатывается, а на выходе получается тонкая настройка всех параметров. Это надо увидеть чтобы понять, что такое применимо и у нас.

- В чем будет ваш главный бизнес через пару лет?

- Будущее я вижу как раз в сортировке твердых коммунальных отходов. Сейчас эта сфера в России напоминает стихийный рынок 1990-х годов. Все изменится с вступлением в силу федерального закона № 89, которое отодвинуто до 2019 года, поскольку надо подготовить инфраструктуру (закон «О внесении изменений в Федеральный закон «Об отходах производства и потребления», отдельные законодательные акты РФ и признании утратившими силу отдельных законодательных актов (положений законодательных актов) РФ», предполагает в том числе разделение мусора на виды, уточняет специфику их переработки и т. п. — прим. ред. БФ). Он по сути нормализует и дисциплинирует отношения между тремя «китами». Первый — приемка отходов, второй — переработка, третий — полигоны. Там все достаточно подробно написано. Может, не так, как хотели бы сами участники этого процесса, но это большой шаг вперед.

- В других странах уже существует раздельный сбор мусора и сортировка. Да и в Барнауле были такие проекты, заявлялось, что чуть ли не завод по сортировке мусора построят...

- Построили - на проспекте Космонавтов, 48 «Е». По крайней мере, около пяти лет назад, когда мы работали на «Алтайском подсолнухе», наше здание было как раз за ним. Что-то строилось, сортировалось, а их машины заезжали к нам взвешиваться. Макулатура, банки... Не знаю, как сейчас, но раньше он точно существовал.

А в Германии проект по раздельному сбору начался где-то 25 лет назад. Заявлялась великая цель — сохранение земли для будущих поколений. Когда мне об этом рассказали сами немцы, я ответил, что они дисциплинированные, потому у них все и получилось. Немцы говорят: «Нет. Просто нас со всех сторон обложили штрафами и законами, которые мы вынуждены соблюдать». Откровенно говоря, немцы в Турции себя так ведут, как никакой русский… В Германии они сами научили себя сортировать и сдавать мусор, а также платить за его переработку. Ушло на это 25 лет. Сейчас разделение также автоматизировано. Раньше делалось вручную. Представьте, люди сидели перед лентой транспортера на втором этаже, а в полу два отверстия на первый этаж. В одно бросаешь пластик, в другое — бумагу. Сейчас таким образом линии строятся у нас. Мы можем изменить этот подход.

- То есть, нет принципиальной разницы — сортировать мусор или сыпучие вещества?

- По сути — нет. Разница как между легковым автомобилем и трактором «К-700». Одно и другое — машины. Одна маленькая, другая — большая. Сердцем сортировочных заводов будущего как раз и будет аппарат, который способен отделять, к примеру, бумагу от пластика — сортировать ценные субстанции, которые есть в мусоре. Что-то пойдет на сжигание, что-то — на рециклинг, вторичное использование. В этом направлении мы и видим свое будущее, скоро начнем проектирование подобных сортировщиков.

Недавно мы стали сотрудничать с немцами, взяли у них гиперспектральную камеру, которая умеет различать пластики по составу. На базе этой камеры мы сделаем в сортировщике систему распознавания в режиме реального времени. На обычном фото все пластики прозрачные, но по составу они разные. В гиперспектральном изображении они четко различаются. Система уже работает при сортировке грецких орехов или талька, где глазом почти не различить скорлупку от мякоти. Такие технологии и будем использовать.

Кстати, эта же камера, а также различные светофильтры — вообще очень перспективное направление. Недавно появился вопрос по гнилой картошке. Нас рекомендовали к включению в ассоциацию производителей сельхозтехники «Росагромаш», и там в кулуарных беседах подсказали, что неплохо было бы сделать такой сортировщик. Потому что картофель всегда сортируют по крупности, но иногда человеческий контроль проходит подгнивший продукт. Сейчас будем анализировать эту ситуацию, затем попробуем создать образцы. Посмотрим, сможет ли наш аппарат видеть гниль сквозь грязь и кожицу.

- Недавно вы заявили, что планируете построить в кризис собственный завод стоимостью в 500 млн рублей. Как это можно объяснить?

- Мы давно присматривались к вопросу собственных площадей. Предприятие растет, сейчас мы арендуем около 3500 кв. м и нам катастрофически не хватает места. Уже появляется понимание того, как все должно быть устроено. Это будет завод сегодняшнего дня, пока не будущего. Но все будет автоматизировано по-максимуму. Планируемая площадь — от 5 тысяч до 10 тысяч кв. м. Скорее всего, строительство будет вестись этапами.

Металлообработка, литье, производство проводов… Постепенно приходим к пониманию того, что хотим разместить на территории и как это будет связано. Потом обратимся к архитекторам, которые сделают свою работу. Я не хочу строить просто прямоугольник, коробку. Нужно, чтобы он нес и какую-то художественную ценность.

Думаю, 2017 год ответит на все вопросы и мы поймем, чего мы хотим и что там будет. Хотелось бы сделать завод экологически чистым, «зеленым», с использованием альтернативных источников энергии. Все это надо осознать, продумать и применить передовые технологии.

- Но даже тут вы не хотите привлекать инвесторов?

- Скорее всего, мы будем привлекать кредиты, но не инвестора. Хочется остаться частной компанией с одним собственником, а не акционироваться. Так интереснее. Пока малый и средний бизнес тяготеет к одному собственнику. Понятно, что крупное предприятие будет акционерным — те же железные дороги невозможно построить в одиночку. А на наш взгляд, нет таких вызовов рынка, чтобы расти быстрее, чем мы растем сейчас. Потому и завод будем строить этапами. Даже нет смысла замахиваться на мегапроект. Мы просто не сможем прожевать этот кусок пирога.

- А почему все-таки остаетесь в Барнауле? Не было желания перебраться поближе к столице?

- А к какой столице? Изначально мы планировали открыть завод в Китае. К Пекину? А потом думали, что Мюнхен — хороший динамичный центр и хотели быть представленными там... В Барнауле — потому что вырос в Барнауле. Пока все здесь есть и будет. Мы продали 600 фотосепараторов. Их используют по всей России. Чечня, Дагестан, Дальний Восток, Краснодар, Алтайский край, Оренбург, Подмосковье… Наверное, везде, кроме Мурманска и Дудинки. Беларусь, Украина, Молдова, Казахстан, Узбекистан, Грузия, Азербайджан. С точки зрения внешних продаж — Германия, Австрия, Чехия, Польша, Румыния, Болгария, Иран. Кстати, с Ираном мы собираемся создать совместное предприятие. Нашими сепараторами они хотели бы комплектовать свои производственные линии.

- Это впечатляет. А есть какие-то новые приемы для продвижения, кроме истории с «пением»?

- Сейчас прорабатываем идею виртуальной реальности, которую планируем представить на выставке в Ганновере в 2017 году. Сейчас появились технические возможности — то, что было фантастикой вчера, реальность — сейчас. Виртуальная. Это популярно, интересно и привлекает людей. 3D-принтеры и виртуальная реальность — «фишки» выставок последнего года. Про принтеры ничего не скажу, а вот кое-какое приложение мы разрабатываем. Еще один из проектов — «Академия «СиСорт». Хотим рассказывать о технологиях металлообработки — это для Алтайского края. Потому что многие конструкторы не то что за рубеж на выставки не ездят, а и в Москву редко выбираются. Чувствуется некоторая отсталость от тенденций. Здесь мы по сути будем проводником технологий.

В сентябре мы уже приглашали коллег из сферы обработки металлов посмотреть на нас. Если многие предприятия ставят охрану и никого не пускают, то мы стараемся быть открытыми и демонстрировать, как производится продукция. Заказчик может прийти, посмотреть и задать вопросы. Чтобы не было сомнений, что мы правда можем это сделать, чтобы не покупать «черный ящик». Кстати, такие совместные проекты рождают вопрос кооперации. Предприятия должны специализироваться на своем виде продукции. С целью кооперации мы вошли в Алтайский кластер аграрного машиностроения.

- Со стороны сельхозпроизводителей есть стремление использовать такие технологии?

- Действительно, мы сами задаем себе этот вопрос. И отвечаем: нет рынка наших аппаратов на территории России, в силу того, что каждый второй просто не знает, что это такое. У нас не знают, что подобное оборудование в принципе существует. Этого не знают и в Европе. Многие вообще впервые видят подобные аппараты на выставках. В Белоруссии, Украине, Казахстане, Молдове процент таких еще выше. Однако эмбарго позволило крестьянам направить в отрасль переработки серьезные деньги. Перевооружение идет хорошими темпами, видно, что на полях новые трактора, строятся новые теплицы. Но… Отношения с Америкой очень сильно теплеют, это видно по всему. И как бы не на 8 марта произошло обоюдное снятие санкций — с наступлением весеннего периода все и растает. А в Европе не отрицают, что как Америка поведет себя, так и они отреагируют. Но не надо думать, что мы развиваемся только благодаря санкциям. На самом деле, от девальвации мы, все россияне, пропорционально обнищали. Просто в этот момент обнищания «СиСорт» нашел силы воспользоваться возможностью и выйти на внешние рынки. А в целом это беда и проблема.

- У нас уже стало мантрой ругать каждый новый торговый центр и твердить «лучше бы завод построили». Вот вы принимаетесь за завод. А торговые центры вам мешают?

- Надо признать, что наша промышленность в момент развала СССР оказалась не подготовленной к рыночным реалиям. Когда подписывалось соглашение в Беловежской пуще, не было такой идеи, чтобы республики получили полную самостоятельность. Было послабление, но затем республики резко побежали. Прибалтика, Белоруссия, Украина, Казахстан, а потом все остальные быстро «отвалились». На мой взгляд, произошла чудовищная вещь. Единый организм распилили на куски. Из всех лишь прибалтийские республики чувствовали себя лишними, захваченными. Но они почти никогда за всю историю и не были свободными. А сейчас они «захвачены» Евросоюзом. Ругают ЕС за те законы, которые не дают им развиваться...

По сути нынешние ТЦ — это дань моде. И раз они строятся, значит рынок ими еще не насытился. Это закон: если не хватает торговых площадей, их строят. И люди туда ходят. Понятно, что так не будет продолжаться до бесконечности. Как только случится переизбыток, в ТЦ перестанут ходить. К тому же, уже сейчас играет роль вопрос формата. Вспомните старые ТЦ, например, «Вавилон». Я даже не помню, когда в последний раз за 15 лет там был. Или гипермаркет «Алтай». Это была бомба, когда из завода сделали огромный магазин с теплой парковкой, а сейчас — ничего необычного. Думаю, это здорово и хорошо. «Тянуть» ту промышленность с устаревшими технологиями никакого смысла не было.

Если говорить об использовании пустующих площадей в промышленных целых, то в Италии, в Германии создаются огромные технопарки с готовой инфраструктурой. У нас, если посмотреть, это полуразвалившиеся здания с отсутствием отопления, полов и т. д. Там площадки подготовлены к производству, у нас же такое только начинает появляться. Например, сейчас мы открываем представительство в технопарке Новосибирска. Там готовы офисы, готовы площади. Да, достаточно дорого, но есть все. На открытие у нас ушел день. В Барнауле же мы год вели ремонт и лишь потом заехали. Технопарк — это здорово еще и тем, что в нем можно по шажкам вести предприятие из разряда ИП в малый бизнес, а затем в средний. У нас в Алтайском крае есть бизнес-инкубатор, который подходит для ИП, но для следующей ступени ничего нет. Сейчас также развивается тема Территорий опережающего развития. Я был в таком ТОРе под Красноярском — там те же советские площади, но они не брошены, а законсервированы. Они в хорошем состоянии. У нас в Барнауле, насколько я знаю, площади малопригодны. Хотя необходимость есть.

- Недавно вы пригласили к себе в гости губернатора Алтайского края. Вам понадобилась политическая поддержка?

- Для нас визит Александра Богдановича Карлина был большой честью. А к политике я никакого отношения не имею вообще. Я предприниматель и мне интересно предпринимать. Лучше буду специализироваться на этом.