Экс-собкор "Известий" в Алтайском крае Александр Волков рассказывает о том, как советские вожди реагировали на критику "снизу", попадавшую в СМИ.

- Собственный корреспондент газеты в наше время не только писал статьи. Ему приходилось принимать множество людей, которые шли к нему в надежде, что редакция поможет решить их проблемы, шли с жалобами на местные власти, иногда мелочными, но нередко и с интересными предложениями. Нередко удавалось разрешить ситуацию в контакте с этими самыми местными властями. Порой случались и курьезы. Однажды пришел в корпункт инженер-строитель, рассказал, что в строительстве городского жилья большие "приписки". То есть объект еще не принят в эксплуатацию, а во все отчеты уже занесен. Бюро Алтайского крайкома партии рассматривало вопрос, но не вынесло никакого решения - "замазали дело", по словам инженера. Писать об этом мне не хотелось: незадолго до того было много шума вокруг подобных "приписок" в Челябинске. В "верхах" принималось специальное решение, газеты изобиловали подобными разоблачениями. Но и отмахнуться от "сигнала" невозможно. На следующий день я пошел в статистическое управление кое-что разведать, запросил соответствующие данные. Только вернулся домой, звонит телефон - второй секретарь крайкома партии Васильев, ведавший промышленностью.

- Александр Васильевич попросил меня пригласить вас на заседание бюро крайкома завтра в 14.00. Будем рассматривать интересующий вас вопрос. (Александр Васильевич Георгиев - это первый секретарь крайкома. - А. В.)

- Какой же вопрос, по вашему мнению, меня интересует?

- О приписках в строительстве - так Александр Васильевич мне сказал...

Оперативно сработали службы оповещения - ничего не скажешь!

Ожидать от такого приглашения можно было чего угодно, поэтому лучше идти на "разборку" не одному. Звоню Борису Евладову, в ту пору собкору "Советской России" , моему другу. Он соглашается - взаимовыручка!..

В зале заседаний бюро - человек пятьдесят-семьдесят. Мы скромно садимся за самые дальние столики. Но нам не дают остаться незамеченными: Георгиев, ведущий бюро, в ходе заседания начинает посылать сигналы присутствующим, делая это очень неуклюже:

- Наша кооперация так плохо работает, что не пойму даже, почему корреспондент "Известий" Волков (вот он здесь присутствует) до сих пор фельетон не написал!

Потом жест в сторону Евладова. Народ в зале, как теперь говорится, "с понятием". Меня и Бориса большинство присутствующих знает, но раз первый секретарь обращает на нас внимание, то всем ясно - неспроста.

В перерыве ко мне подошел зампредседателя крайисполкома:

- Александр Васильевич просит вас заглянуть к нему в кабинет.

Смеюсь:

- Чайком хочет угостить?

Вхожу в кабинет первого секретаря, тот ходит из угла в угол, как тигр в клетке.

- Ну что, фельетон уже отослал?

- Куда мне, - отвечаю, - до вашей оперативности!

- И что будешь писать?

- Пока не знаю. Послушаю обсуждение.

- Значит, так: директору стройтреста - строгача и снимаем с работы. Первому секретарю горкома партии - выговор с занесением. Заму председателя крайисполкома - на вид. Хватит?

Наказания, надо заметить, суровые. Скажем, "выговор с занесением" означал скорое, хоть и не сразу освобождение от занимаемой должности... Соглашаюсь:

- Хватит.

- Тогда выпьем чайку и пошли.

Открывая снова заседание бюро, Александр Васильевич этак спокойненько объявляет:

- В прошлый раз мы заслушали дело о приписках в строительстве, но решение не приняли. Предлагаю так...

- И повторяет изложенную мне формулировку.

- Возражений нет? Принято единогласно.

Какие там возражения или вопросы! Тишина мертвая. О существе дела ни слова, вроде бы все давно обговорено. Мы с Борисом встаем и без шума уходим. Нам тоже все ясно: Георгиев полностью закрыл дело, у меня нет никакой возможности к нему вернуться. Проблема обсуждена, решение принято, виновные строго наказаны, корреспондент был приглашен на бюро и все слышал. Единственное, что за мной остается и что я могу сделать, - позвонить тому инженеру, информировать о реакции на его "сигнал". Он, кстати, помоему, был удовлетворен...

Так порою делались дела. Но на "приписки" это, конечно, мало повлияло - в местном масштабе. А в государственном - продолжаются и по сию пору. В иных формах и иных размерах.