«Превращают села в географический фантом»: эксперты из алтайской глубинки оценили последствия закрытия малокомплектных школ

В последние несколько лет в Алтайском крае сложилась печальная тенденция закрытия или реорганизации в филиалы малокомплектных сельских школ. Такие преобразования пережили уже несколько учебных заведений в Тюменцевском, Первомайском, Волчихинском и других районах. Одни жители принимают решение чиновников смиренно, но задумываются о переезде в населенный пункт покрупнее, другие самоотверженно отстаивают право своих детей учиться в родной школе. Тем временем в Минобрнауки Алтайского края накануне нового учебного года отрапортовали, что сделали все возможное, чтобы сохранить учебные заведения даже в маленьких селах, к примеру, по программе «Земский учитель» нашли педагога в известную даже президенту школу в Большой Тихой, где наставника не было несколько месяцев. Корреспондент ИА «Банкфакс» пообщался с представителями сельских территорий и сферы образования и поинтересовался, как они видят будущее глубинки без собственной школы, и к чему это в конечном итоге приведет.

Ирина Катенева, доцент кафедры журналистики НГПУ, гражданский активист, отстаивающий интересы малокоплектных школ в Тюменцевском районе Алтайского края:

- Если районные и региональные власти ставят не глобальную цель «эффективно улучшить жизнь сельчан», а хотя бы просто стараются сохранить село, дать ему шанс на возрождение и дальнейшее развитие, то закрытие школы ни при каких условиях не может быть оправдано. Оно гарантирует летальный исход для деревни. Часто можно услышать от чиновников такую фразу: «У них в селе нет работы, все равно разъедутся». Но, как показывает практика, из-за отсутствия рабочих мест из деревни уезжают единицы, многие выбирают «работу вахтовым методом», при этом семьи остаются жить в родном селе.

Полноценно функционирующая школа, обучение детей с первого по девятый классы – это гарантия того, что у села и его жителей есть надежда на будущее, есть перспектива. Взрослые люди готовы ущемлять свои интересы - ездить на работу в соседнее село, районный центр, северные регионы страны, но не интересы своих детей. Как только школу начинают ликвидировать, из деревни уезжают уже десятки. Конечно, это называется красивым словом «оптимизация». Если посмотреть значение данного термина в словаре, то можно узнать, что это «выбор из всех возможных вариантов использования ресурсов тех, которые дают наилучшие результаты», то есть процесс максимизации выгодных характеристик и минимизации расходов. Почему-то чиновники, которые решают судьбу школы и села, обращают внимание только на последний пункт, ведь нужно экономить бюджет.

Как правило, оптимизация, точнее, ликвидация школы как социального института и реального сельского объекта растянута во времени и реализуется по иезуитской схеме: исчезновение школы как самостоятельного юридического лица (получение статуса филиала), затем перевод ее из полноформатного цикла обучения в «девятилетку», затем функционирование только начальной школы и в итоге закрытие филиала, перевод в освободившееся здание сотрудников Дома культуры и сельского совета. Далее объединяют и сельские советы: в населенном пункте, потерявшем школу, вместо главы сельсовета назначается староста, а за всеми справками и решением насущных вопросов жителям придется ездить или ходить за несколько километров в соседнее село.

Получается, что «оптимизация» школы превращает населенный пункт сначала в юридический, а потом и географический фантом. Постепенная реализация описанной выше схемы связана с эффектом лягушки, которую варят в теплой воде. Логично было бы жителям сел останавливать этот процесс на первом этапе, то есть оспаривать реорганизацию школы в суде. Как показывает практика, это удается единицам, например, жителям села Романово Алтайского края. И дело не только в уровне юридической грамотности.

Специально реализуются «серые схемы». Как показал опыт нескольких сел Тюменцевского района, их жители были лишены возможности отменить в судах различных инстанций решение о реорганизации школы, так как успешно это возможно сделать в течение трех месяцев с момента выхода соответствующего постановления. Показательно, что о существовании такого документа черемшанцы узнали только через год с лишним, когда их просто поставили перед фактом, что теперь их дети учатся в филиале. В процессе судебных разбирательств (андроновцы дошли до кассационного суда, а жители Черемшанки – до Верховного Суда) выяснилось много интересных моментов, в частности, сотрудники районной администрации не стесняются подделывать подписи в документах, связанных с реорганизацией школ, и даже представлять протокол и решение не существовавшего схода села.

Если бы реализовывался принцип объективной оптимизации сельских школ, то он бы ограничивался объединением нескольких учебных заведений в одно юридическое лицо, что позволило бы сэкономить на зарплате управляющего звена, например директора - в городах по такому же принципу формируются образовательные центры. По факту, это только первый шаг, затем одна школа выступает в качестве донора для другой: начинают возить учителей и учащихся среднего и старшего звена, потом, ссылаясь на дефицит кадров, нередко искусственно созданный, оставляют только начальную школу… Как показал андроновский кейс, на все объявленные школой вакансии были учителя, в том числе молодые с магистерским образованием, но дирекция не спешила брать их на работу. Конечно, дефицит учителей в селе может быть и естественный, но в таком случае имеет смысл работать на перспективу и предлагать выпускникам школы получать соответствующую специализацию в колледже или вузе с гарантией дальнейшего трудоустройства. Возможность профессиональной переподготовки в течение полугода тоже никто не отменял. Образовательные учреждения во многих деревнях являются «селообразующими предприятиями», в частности гарантируют постоянное место работы.

К сожалению, сегодня в области реализации программы образования на селе у представителей районной и региональной власти не наблюдается не только стратегического, но и элементарного тактического мышления. Работает принцип «после нас хоть потоп»: оптимизируй и отчитывайся, с последствиями будут разбираться другие. Складывающуюся ситуацию с малокомплектными школами и ее последствия хорошо описывает метафора: хотели сделать педикюр, проще говоря, остричь ногти, а в итоге отрезали их вместе с ногами. Особенно интересно все это выглядит на фоне выступлений российского премьер-министра, в которых он обозначает курс на восстановление и строительство в селах ФАПов и школ.

Что касается экономической целесообразности оптимизации сельских школ, то это большой вопрос. Значительный сегмент финансовых затрат связан с содержанием здания школы (ремонт, закупка угля, оплата электроэнергии и др.). Эти затраты практически не меняются в зависимости от количества учащихся. Нереально отапливать здание наполовину, например, только первый этаж или одно крыло. Учителя, к сожалению, получают не такую большую зарплату, поэтому имеет смысл соотнести размер сэкономленных на этом средств и расходов на приобретение, содержание и обслуживание автобуса, который возит детей в другое село, закупку топлива, выплату зарплаты водителю. Думаю, выгода будет невеликая. Реальный экономический эффект наблюдается только, если реализовать схему «нет человека (в данном случае школы), нет проблемы».

Вячеслав Сметанников, депутат Боровихинского сельсовета Первомайского района:

- Мое личное мнение, что государство должно приложить все усилия, чтобы эти школы сохранить. Есть школа - есть будущее у села. Конечно, многое зависит от размера населенного пункта. Если село совсем маленькое, это сделать очень сложно. Важно и то, чтобы эти школы были полностью укомплектованы кадрами. А то мы уже возвращаемся к царским временам, когда была церковно-приходская школа, одна учительница вела все уроки. Это тоже нехорошо. Для того, чтобы специалисты захотели ехать в села, надо вернуть авторитет учителя в глазах и детей, и родителей, чтобы эта профессия стала такой же престижной, как это было раньше. То есть слово учителя - это закон. Помимо этого нужно обеспечить педагогов жильем, достойной заработной платой, а не привязывать их к МРОТ. Чтобы молодой специалист мог приехать, работать, жить, трудиться, заводить семью, как было в советское время.

Если же детей перевозят в школу покрупнее, должна быть обеспечена нормальная доставка, не раз в день должен ходить автобус, а регулярно, хотя бы несколько раз, на случай, если кому-то из учеников нужно задержаться, скажем, на дополнительные занятия.

Если районы и видят в закрытии малых школ какую-то выгоду, то я лично такой выгоде не рад. Получается, что правительство решило сократить расходы на содержание школ, на образование, и местные рапортуют, что все выполнено, а о людях не думают. Как было у нас в Боровихе - решили закрыть местную школу, сельчане встали против, ну, оставили пока. А где-то люди не смогли противостоять этому натиску, и школу закрыли. Я думаю, что в нашем государстве деньги есть, только они тратятся не на содержание школ и медицины, а на тех, кто живет за кремлевской стеной.

Директор одной из сельских СОШ Алтайского края (на условиях анонимности):

- Здесь все зависит от численности. Допустим, у нас в этом году немногим больше 100 учащихся, в прошлом году примерно столько же, и мы укладываемся в выделяемый бюджет по подушевому финансированию. Мы учителям и премиальные платили в прошлом году чуть ли не ежемесячно.

А вот в школах, численность учащихся в которых менее 100 человек, ситуация уже напряженная. По краю финансовые средства перераспределяются на уровне районных отделов образования, и вот эти школы по 50-60 человек – они, получается, содержатся за счет школ, у которых 100 и более детей.

С другой стороны, если взять удаленные села с малочисленными школами, то там можно сделать девятилетки или вообще оставить только начальные классы и пустить транспорт до базовой школы, где будут учиться средние, старшие классы. Но вопрос удаленности стоит остро: как можно пустить автобус с детьми по горам за 50 км зимой? В степных районах с этим, быть может, дело обстоит и полегче, но не у нас. Это очень опасно.

Есть другие варианты, конечно, но подушевое финансирование – это деньги из краевого и федерального бюджетов, а содержание автотранспорта и зарплата водителей – это местный бюджет. Здесь палка о двух концах. Если мы пойдем по пути транспортировки детей в базовую школу, то это ударит по местному бюджету, поскольку это и ГСМ, и обслуживание техники. А местные, особенно сельские бюджеты – они и так трещат по швам. Край дотационный, а про районы и говорить нечего.

Да, конечно с транспортировкой мы будем экономить федеральные средства, но местные бюджеты у нас развалятся от такой нагрузки. Поэтому однозначного решения данного вопроса просто нет.

Олег Боронин, глава Сибирского сельского совета Первомайского района:

- На мой взгляд, любая оптимизация, в том числе учреждений образования и других учреждений бюджетной сферы, не есть обязательно зло. Она может быть объективно необходима. Любая структура учреждений социальной сферы должна иметь под собой экономическую базу и учитывать общественно-демографическую ситуацию, то есть перспективу того или иного населенного пункта. Это обязательное условие любых планов по оптимизации или ее недопущения. Чтобы в разумных пределах принимать такое решение в разрезе всего края, региону нужна комплексная программа реструктуризации сельских территорий. Когда бывший губернатор Александр Карлин планировал комплексную программу развития алтайского Приобья, это было что-то похожее, хоть и сырое и недоработанное, на то, что должно быть в каждом муниципалитете Алтайского края и вообще в каждом регионе России. Пока этого нет, будут бунты, непонимание со стороны населения, борьба, социальная напряженность, и будут тяжелые последствия социального характера, в том числе и деградация тех или иных населенных пунктов, которой могло и не быть.

Еще хотелось бы сказать, что прежде, чем принимать решение об оптимизации тех или иных образовательных учреждений, необходимо просчитывать социально-экономические последствия. Речь идет о том, выиграет ли муниципальный или региональный бюджет от закрытия школы. То есть надо просчитать стоимость перевозки детей, возведения необходимых пристроек в школах более крупных населенных пунктов. На самом деле, по моим оценкам, экономии либо вовсе нет, она носит какие-то мифические очертания, либо она минимальна. Социальные издержки гораздо серьезнее этой экономии в 2-3 сотни тысяч рублей.

Есть еще момент, который касается качества образования в сельских школах. Есть у нас в районе школа в поселке Рогуличный, которую мы, в отличие от жителей Новокраюшкино и Сосновки, отстояли. Если говорить о каких-то дистанционных методиках в хорошем плане (не через призму пандемии, а привлечения дополнительных образовательных ресурсов для повышения качества образования), то Рогуличный может это себе позволить. Там есть широкополосный Интернет и необходимые ресурсы. Может быть, раньше проблема качества образования и была актуальна для сел, но не сегодня, когда есть федеральная программа цифрового выравнивания, которая постепенно реализуется. Если говорить о низкой квалификации педагогических сельских кадров, то я считаю, что эта проблема не только сел, она имеет место и в федеральном разрезе. Есть учителя, которые замотивированы на качественный результат, а есть те, кто не имеет этой мотивации и просто просиживает место до пенсии.

Что касается будущего сельских территорий, здесь тоже очень много факторов, помимо экономических перспектив. К примеру, я родился, вырос и живу в поселке Лесная Поляна, и у нас никогда не было школы. Это исторически сложившаяся ментальная традиция. С советских времен у нас сложилось так, что детей возят в Сибирскую среднюю школу. А для многих населенных пунктов это просто неприемлемо. Многое зависит и от привязки жителей, молодежи к этой территории. Там в случае закрытия школы они просто уедут. Немаловажны и психологические травмы детей.

Следующий сюжет связан с проблемой безопасности детей, качеством их перевозок, готовностью ключевой школы принять дополнительные классы. В конце концов, следует иметь ввиду, что закрытие социальных учреждений, в том числе образовательных, приводит к отрицательной динамике демографической ситуации в населенном пункте. В связи с этим рано или поздно село погибнет. Причем большая проблема не в том, что оттуда уедет та молодежь, что там уже есть - это происходит реже, как в том, что туда уже не приедут молодые кадры. Допустим, какое-то сельхозпредприятие развивается, встает вопрос привлечения кадров. Когда люди смотрят, стоит ли туда переезжать, они интересуются, есть ли там школа, детский сад, почта, интернет-связь, дорожное, транспортное сообщение. Все эти факторы влияют на решение специалистов переехать в тот или иной населенный пункт.

На примере того же поселка Рогуличного скажу, что с 2018 года туда поехала молодежь. Молодые люди живут там, находят себя, демография там положительная. Хотя еще в 2012 году была отрицательная. Люди видят, что там что-то делается, что-то строится, и едут туда. И сохранение там школы - один из таких положительных факторов.

Подводя черту, хотелось бы сказать, что нормальный руководитель, который принимает решения и готов нести за них ответственность, не может стоять на каких-то радикальных позициях - либо всех свезем в крупные школы, либо сохраним все, что зачастую уже небезопасно. Повторюсь, нужна комплексная региональная программа, направленная на реструктуризацию социально-экономических возможностей сельских территорий, которая и будет показывать, сохранять или не сохранять ту или иную школу. В отношении учреждений образования нужна очень взвешенная политика, глубокое межведомственное взаимодействие, в том числе между региональной властью и муниципалитетами.

Андрей Бусс, глава Кадниковского сельсовета Мамонтовского района:

- В случае закрытия сельской школы, даже если ученикам будут преподавать дистанционно или возить в соседнее, более крупное село, у детей будет сильнейший стресс. Я против той тенденции, которая наблюдается сейчас, когда малокомплектные учебные заведения лишают статуса средней школы. Там оставляют только девять классов, и это тоже ущерб для будущего поколения. Даже если ребенок захочет получить полное среднее образование, он уже не сможет окончить 11 классов в своей родной школе, и не факт, что он станет ездить в другую. Просто уйдет с аттестатом в 9 классов. Я считаю, это ненормально - лишать детей такой возможности.

Я согласен, что сейчас в сельских школах не хватает кадров, от чего может страдать образование, поэтому нужно делать хоть что-то, чтобы эту ситуацию изменить. Но следует не закрывать школы, а привлекать туда молодых специалистов. Причем решать эту проблему нужно на уровне государства. Молодых учителей можно привлечь сегодня предоставлением достойной оплаты, жилья и каких-то финансовых бонусов. Надо, чтобы у специалиста была какая-то перспектива. Чтобы он приехал не на пустое место, а туда, где есть все необходимое для жизни и работы.

Я уверен, что районные власти нисколько не выигрывают на оптимизации и закрытии сельских школ. У нас как: экономия, экономия, экономия. Но разве можно экономить на детях? Я считаю, что там, где экономят на детях, надо просто тюрьмы строить. Если мы хотим видеть хорошее воспитание и образование у своих детей, хотим, чтобы было меньше преступности, нужно больше в них вкладывать, а экономить надо на чем-нибудь другом.

Закрытие школ ведет к серьезному оттоку людей из малых населенных пунктов. Не будет полноценной школы - не будет и села. Когда молодой специалист собирается переехать в село, он первым делом интересуется, есть ли там школа, работает ли ФАП, банкомат, функционирует ли детский сад. Для людей важно иметь какую-то перспективу, видеть там будущее своих детей. А если в селе нет даже школы, кто туда поедет?