«Я бы хотел вернуться в УК «Доверие»

Экс-гендиректор управляющей компании «Доверие» Денис Сучков, который является обвиняемым по делу о мошенничестве наряду с сыном барнаульского градоначальника Максимом Савинцевым, провел под арестом больше года и недавно вышел на свободу. Само дело еще не добралось до суда, но 32-летний менеджер уже строит планы по развитию бизнеса в коммунальной сфере. О тюремных буднях, схеме управления в УК «Доверие» и «правильной» квалификации дела Денис Сучков рассказал ИА «Банкфакс» в рамках новой рубрики «Разговор».

-Денис, как стало возможно ваше освобождение до суда? Имел ли место залог?

-Надо сказать больше большое спасибо моему замечательному адвокату. Следственные органы, прямо скажем, не хотели меня отпускать, и я понимаю, по каким причинам...Вообще под стражей на следствии можно находиться 12 месяцев, и этот срок, по нашим подсчетам, истек 17 мая. Меня выпустили, хотя очень сопротивлялись.

-Какие у следствия на это были причины?

-Исключительно нежелание.

-Оно было чем-то обосновано?

-Нет. Кто мы такие, чтобы они нам обосновывали свои решения.

-После выхода на свободу всех ли друзей удалось сохранить?

-Друзей меньше не стало. Из-за чего бы? Как такового преступления нет. Все все прекрасно понимают, знают и верят. Вопрос только в объективности проведения следствия. Начнем с того, что в свое время моим руководителем был известный по делу «Агрохолдинга «Изумрудная страна» Михаил Колесников. Даже после его ухода с поста генерального директора УК «Доверие» и моего назначения он продолжал курировать мою деятельность. Он находился у истоков событий, связанных с фирмами однодневками. То есть человек знает систему во всех тонкостях, но в деле он фигурирует в качестве свидетеля, а я и Максим Савинцев - обвиняемые...Получается, что мы такие глупые ребята, которые позвали Михаила Владимировича и начали ему подробно рассказывать о нашей преступной деятельности. Где логика? Однако следствие не принимает во внимание эти данные. Им это просто неинтересно. Им интересна фамилия Савинцев, который должен быть фигурантом уголовного дела.

-Давайте восстановим хронологию событий. Как долго Михаил Колесников стоял у руля компании?

-Колесников был назначен генеральным директором в 2011 году, потом он нанял меня как исполнительного директора. Он проработал 8-9 месяцев, написал заявление по собственному желанию и порекомендовал меня на должность генерального директора. Далее он продолжает быть моим куратором. Где-то в марте 2013 года на должность приходит Александр Крылов, поскольку я начал руководить другим предприятием. Однако я оставался в Совете директоров. Александр Крылов сейчас также является обвиняемым.

-Как вы объясните свой уход?

-Я начал организовывать вывоз мусора. Ни больше, ни меньше.

-Вам известно, какие показания сейчас дает Михаил Колесников?

-Конечно. Он говорит, что все вокруг жулики и воры, а он не при делах. Скажем так, об обстоятельствах хозяйственной деятельности УК он рассказывает теми фразами, которые интересны следствию.

-В процессе расследования не происходило замены следователя?

-Нет.

-Исходя из ваших слов можно сделать вывод, что вы усматриваете в деле политический оттенок. Это так?

-Дело может иметь политическую окраску. Я думаю, просто в один момент правоохранителям стало интересно сделать какое-то дело громким и интересным, чтобы в нем фигурировали такие фамилии как Савинцев. Мы имеем обвинения в трех тяжких преступлениях: 1. Приватизация имущества по якобы заниженной стоимости. Но следствие не оценивает степень финансового здоровья компании. Тот факт, что она имела 44 млн рублей убытка, который не прикрыт дебиторской задолженностью, что ведет к банкротству предприятия, во внимание не берется. В материалах дела говорится, что доверять документации, по которой сделана оценка, нежелательно. Глубокий аудит не был проведен. О каком занижении цены можно говорить, если предприятие — банкрот? 2.Хищение денег «Кузбассэнерго». Денежные средства поставщикам не принадлежали. Они не изъяты со счетов «Кузбассэнерго» или из их кассы. У нас исполнителем услуг является управляющая компания, то есть она покупает тепло и продает его дальше. Тепло было продано, но поставщикам недоплатили денежные средства. Они остались у управляющей компании. О каком хищении идет речь? Можно предположить, что это причинение имущественного ущерба. Но ведь нарушена даже сама методология расчета убытка. Сначала они говорили об одной сумме, потом оказалось на 1,1 млн меньше. Если применить все тонкости расчета, то убытка вообще нет никакого!!! 3. Растрата. Господи, что растрачивать? Деньги, которые недоперечислили «Кузбассэнерго», пошли на капитальный ремонт инженерной инфраструктуры в домах. Это могут подтвердить домкомы. Следствие не осмотрело весь объем работ, который был проведен на домах. Да, что-то выходило за пределы сметы. Ну положили мы асфальт, сделали парковку. О каком осмечивании идет речь, если там 10 кв. м? А у нас, когда я пришел, было в управлении 86 домов, а когда я уходил, их было 180. Естественно, что там очень большой объем работ, но следствие не установило их истинное количество. Доходит до смешного — в растрату мне поставили 25 тысяч рублей на приобретение новогодних подарков для детей сотрудников. Детей тогда было 60, итого всего по 400 рублей на один подарок. Разве это много, чтобы порадовать ребенка?

Я скажу одно: если бы мы проводили работы и платили в белую, как того требует закон, то предприятие обанкротилось бы сразу, потому что у нас тариф очень маленький. При подсчетах в программе «Гранд-Смета», если выполнить весь перечень работ, которые требует Госстрой, выходил тариф 23 рубля - мы работали за 9,8 рубля.

Сейчас есть готовый акт от налоговой инспекции, согласно которому недоплата по УК «Доверие» более 30 млн рублей. О каком хищении речь?

-Мы часто в своих публикациях говорили о том, что «Доверие» как компания, в которой в свое время сохранялась доля муниципалитета, берет убыточные дома по просьбе властей. Так ли это и существовало ли у вас понимание, как работать с таким фондом?

-Как и все ответственные люди, работающие в коммунальном хозяйстве, мы прекрасно понимаем, что существует груз социальной ответственности, но нас никто из-под палки не загонял. Было понимание, что есть проблемы, которые касаются городского хозяйства в принципе, и мы участвовали в решении этих проблем. Да, мы несли убытки. Почему нет? Это должно быть. Я считаю, что это нормальная практика. Если бы все управляющие компании поделили бы шефство над этим неблагоприятным фондом, 1-2 домика на компанию, то это было бы не так ощутимо. У нас же был увесистый фонд. Я больше скажу, когда у нас в городе обанкротилась одна муниципальная компания, я подхватил их ветхие дома. Мы помогли району! Так и должно быть.

-Можете оценить долю таких домов в портфеле УК «Доверие»?

-Это примерно 20 домов.

-Известна ли вам судьба домов, которыми управляла УК «Доверие»? Что сейчас происходит в ними?

-Я знаю, что коллектив работает. Часть домов выбрали другие управляющие компании, но жители не пострадали. Они как обслуживались, таки обслуживаются. Насколько я знаю, дома в прекрасном состоянии.

-В ходе следствия на вас оказывалось какое-то давление?

-Да, постоянно. Начнем с того, что мне не предоставляли свидания с моими родственниками. Более того, когда спустя 5-6 месяцев на свидание пришла моя мать, то она находилась в шоковом состоянии от той информации, которую получала от правоохранителей.

-Что это была за информация?

-О том, какая судьба меня ждет. Данные о том, что со стороны сотрудников ОБЭП на меня оказывалось давление в виде угроз, содержатся в материалах дела. Мне было сказано прямо: «Либо ты даешь показания на Савинцева, которые нам нужны, либо ты здесь будешь так плохо сидеть, что с сума сойдешь».

-Правда ли, что вы часто проводили время в карцере? И с чем это связано?

-Да, очень часто. Формулировки были разные. Например: «Спал днем». Я получил 15 суток. Я не видел там человека, которому за подобное нарушение давали 15 суток. Написать можно все, что угодно. Это закрытая система, где вы никогда ничего не сможете проверить. Так, в декабре меня посадили в карцер, где не закрывалась форточка, не выдали нательное белье, и я был вынужден находиться там в одной робе. Теплую обувь я забыл в камере, забрать ее не представлялось возможности, то есть я не мог выйти на прогулку. К слову, свой день рождения я тоже провел в карцере. Разве это не давление?

-Что собою представляет карцер?

-Это помещение площадью примерно 2х2 м. Там есть спальное место длиной в рост человека, открытый унитаз и раковина, есть окно, из которого дует. Утром постельное белье забирают, шконка пристегивается к стене, и с 6 утра до 10 вечера ты ходишь по кругу. Читать нельзя ничего, кроме материалов уголовного дела и законов. Для меня было дико, что там невозможно заниматься самообразованием.

-Сколько раз вы были в карцере?

-Я был там четыре или пять раз. Первый раз 10 суток, потом по 15. Это максимально возможное наказание.

-У вас были попытки жаловаться?

-Мы пробовали писать жалобы в надзирающие органы, но пришел ответ, что никаких нарушений в действиях сотрудников системы исполнения наказаний выявлено не было.

-Можем ли мы назвать вашего адвоката?

-Да. Делом занимается Сергей Сергеевич Коренной.

-Правильно ли я понимаю, что его линия защиты будет выстраиваться на том, что руководил компанией, а следовательно и всеми процессами Михаил Колесников?

-Не только на этом. Принципиальна здесь неправильная квалификация действий. Если бы действия квалифицировали правильно, то, во-первых, я бы не подлежал аресту, а во-вторых, ускорился бы процесс рассмотрения дела. С правильной квалификацией дела мы бы, вполне возможно, согласились.

-Какой вам видится правильная квалификация?

-Это может быть уклонение от налогов (ст. 199 УК) или причинение имущественного ущерба (ст. 165 УК РФ).

-Как вы думаете, когда может быть назначен суд?

-Это зависит от всех участников дела, которые сейчас с ним знакомятся.

-У вас разные адвокаты с Максимом Савинцевым. Вы как-то поддерживаете связь?

-Общение невозможно. Та позиция, которую выстраивает сторона Максима Савинцева, нам пока неизвестна.

-Какие еще ограничения сейчас действуют в отношении вас?

-Мне нельзя уезжать из города и это все.

-Чем вы будете заниматься до суда?

-Своим здоровьем, которое подорвано и его нужно восстановить. У меня есть язвенная болезнь желудка, поэтому я со дня на день лягу в больницу. В условиях ареста получить лечение в принципе невозможно. Как-то раз я обратился в медслужбу, мне дали таблеточки, потом забрали. Сказали, что медикаменты предоставляются в ограниченных количествах, поэтому лучше, если они будут присланы родственниками. Потом был обыск в камере, все медикаменты изъяли и вернули только спустя 2,5 суток. Один раз я попросил, чтобы меня перевели в тюремную больницу для обследования на ФГС, но мне отказали, сославшись на то, что мест нет и отправляют туда только в тяжелых случаях.

-Я знаю, что до задержания у вас был проект, связанный с раздельным сбором мусора. Что с ним сейчас происходит?

-Я бы хотел вернуться к этому проекту. Надеюсь, что все это будет работать.

-Сейчас это представляется вам возможным?

-Почему бы и нет. Мне ничего не мешает: восстановлю здоровье, а там и карты в руки. Все прекрасно понимают, что у нас есть проблема, связанная с несанкционированными свалками, полигоном и т. д. Всего этого можно избежать, если работать с населением, стараться устранять причины образования этих свалок, то есть разделить мусор на полезные фракции. Тем самым уменьшится негативное воздействие на окружающую среду, это удешевит утилизацию самого мусора. Там очень много положительных моментов.

-Есть данные, что вы регистрируете еще и новую управляющую компанию...

-Нет. Это неправда. Мне некого стыдиться и жители не являются пострадавшими в моем деле. Они получили больше, чем я. Вполне возможно, я вернусь к своей деятельности в рамках УК «Доверие». По крайней мере, я бы очень этого хотел.

беседовала Наталья Рудакова