«Лес превратится в пороховую бочку»

12 апреля в Алтайском крае начался пожароопасный сезон. В прошлом году он был ознаменован крупными лесными пожарами – огонь прошел 23 тысячи га, нанеся ущерб на сотни миллионов рублей. Не менее сложным был и 2022 год. «Банкфакс» побеседовал с директором холдинга «Алтайлес» по лесному хозяйству, кандидатом сельскохозяйственных наук Валерием Савиным о том, к чему специалисты лесной отрасли готовятся в текущем сезоне, и как экспертное сообщество оценивает предложение алтайских парламентариев приравнять ветровал к валежнику.

– Говорят, предстоящее лето будет одним из самых жарких за последние годы. Готовитесь к тому, что в этом сезоне ситуация может быть еще сложнее, чем в прошедшие два года?

– Думаю, что это лето не будет хуже прошедших двух сезонов. Вопрос тушения лесных пожаров будет осложняться тем, что у нас прошел в прошлом году ветровал. Очень много деревьев в лесу нападало. Перекрыты дороги. В этой связи придется дорабатывать наши пожарные службы в плане готовности к расчистке проездов и завалов. Если в прошлом году мы могли спокойно и свободно проезжать в лесу, то в этом году будут возникать сложности. Это нужно учитывать перед предстоящим тушением пожаров, быть готовыми к тому, что придется расчищать дороги, распиливать проезды, тратить на это время и ресурсы. Поэтому трактора дополнительно оборудуются кунами, чтобы можно было растаскивать деревья на пути следования к пожару.

– Почему лесные дороги не очистили от поваленных деревьев загодя?

– Весь ветровал никто никогда не заберет из леса. Существует два фактора, которые ограничивают уборку ветровала. Часть ветровала – это деревья, выпавшие с корнем, они не относятся к валежной древесине, граждане не могут забрать такую древесину. Арендатор тоже, если ее слишком мало на участке. Есть правила санитарной безопасности в лесах, порядок проведения лесопатологических обследований, порядок назначения санитарно-оздоровительных мероприятий, которые ограничивают возможность забрать весь без исключения ветровал. Образно говоря, если на 1 га выпало меньше 20 % древесины, находящейся на нем, то использовать не получится, она останется лежать. Складывается ситуация, что ни граждане не могут взять такую древесину, ни использующие леса организации оформить в пользование. Такая древесина будет лежать в лесу, пока не сгниет, либо ее своруют. Это нужно осознавать.

– Скопление в лесах такой ветровальной древесины не несет за собой увеличения рисков возникновения пожара?

– На мой взгляд, такая древесина ухудшит ситуацию только в плане доступа пожарных к очагам пожаров. Говорить о том, что ветровальная древесина провоцирует пожар, я бы не стал. Тогда можно сказать, что и подрост, молодые деревья, тоже способствуют лесным пожарам, так как хорошо горят в случае возникновения огня. Кроме того, подрост является ступенькой для перехода лесного пожара на верховой. Это всего лишь природные явления, которые существуют и нужно быть к ними готовыми, принимать меры профилактики. Другое дело, когда без проведения рубок обновления древостой стареет и начинает массово выпадать на протяжении нескольких лет – тогда лес превратится в пороховую бочку. Предпосылки к этому есть, и о них мы всегда говорили ранее. Больше 70 % поваленных деревьев не сломались на стволе, а вывернулись с корнями, это говорит о том, что корневая система таких деревьев крайне слабая и в перспективе нас ожидают еще большие ветровалы, что с годами в действительности может привести к катастрофическим последствиям.

– Все же если говорить о ветровале. Депутаты Алтайского Заксобрания обратились в Минприроды, чтобы приравнять такие поваленные деревья к валежнику. Считаете, это не решит проблему с очисткой леса?

– Если рассуждать с точки зрения простого человека и вспомнить советские годы, когда сухостой можно было забрать без всяких проблем, то я бы тоже выступал за приравнивание ветровала к валежу, особенно когда дерево пролежало больше года и превратилось в дрова. Зачем препятствовать их забирать? Но нужно понимать, что если открыть доступ в лес, то это будет на руку недобросовестным лицам, которые занимаются воровством леса. Наряду с ветровалом они будут выпиливать зеленые насаждения. Получается палка о двух концах. С одной стороны, приравнивание ветровала к валежнику может облегчить всем жизнь, с другой стороны, может увеличить незаконную заготовку леса. Поэтому нужно все взвесить. Если государство способно контролировать уборку ветровала без ущерба для леса, то это один путь, если нет, то, думаю, открывать доступ в лес не нужно. Есть и еще один способ. Не признавая ветровал валежом, ослабить бюрократические ограничения, которые установлены действующими правилами. Они настолько сложные, как будто касаются дерева, стоящего на корню. В случае ветровала речь идет о деревьях, лежащих на земле, и назад они уже не встанут. Считаю, что правила, касающиеся заготовки валежника, нужно оставить такими, какие они есть, но устранить препятствия, мешающие быстрой заготовке всей ветровальной древесины.

– То есть на текущем этапе упомянутые вами сложности с заваленными лесными дорогами не разрешить?

– Да. Поэтому обязательно наличие бензопил в пожарных автомобилях, оборудование тракторов средствами, которые будут помогать растаскивать древесину.

– К наступившему пожароопасному сезону алтайские лесники уже готовы?

– Скажу за арендаторов лесных участков. Мы выполнили мероприятия по противопожарному обустройству лесов. Учитываем крупные лесные пожары прошлых лет, видим, например, что минерализованную полосу лучше перепроектировать в другом месте, так будет эффективнее. Процесс этот творческий и бесконечный. Главное, что мы выполняем все необходимые нормативы. Перешли на стопроцентное видеонаблюдение. Современные камеры имеют хороший обзор и дальность. Есть еще ряд важных преимуществ. В сильные ветра человек не может находиться на вышке, которую сильно раскачивает из-за большой высоты (от 27 до 54 м). Поэтому по технике безопасности вышку необходимо покинуть. Камеры в этому случае спасают, так как, имея функцию стабилизации, продолжают вести качественное наблюдение за лесным фондом. Несколько лет назад, когда оптика была хуже и камеры стояли аналоговые, без человека на вышке обойтись было трудно. Но теперь технологии шагнули далеко вперед. Профессиональные камеры видят лучше, чем человеческий глаз.

– Много пожаров происходит от сухих гроз. От них есть какая-то профилактика?

– Считаю, что в природе ярко выражена цикличность. Бывают жаркие годы, которые сопровождаются сухими грозами. Бывают более дождливые периоды. Предотвратить такие явления невозможно. Как, например, в этом году снега было визуально немного, а паводок случился сильный. На мой взгляд, нужно подстраиваться под погодные условия и менять принцип тушения лесных пожаров. Когда все тихо и спокойно, успеваем реагировать на все возгорания, площадь пожаров не более 2 га, мы не применяем встречные отжиги. В случае крупных лесных пожаров, наоборот, нужно использовать встречный пал, который показывает высокую эффективность. К сожалению, на данный момент, даже в случае крупного лесного пожара, практика встречных отжигов в нашем регионе не особо распространена и применяется только в крайнем случае. При этом есть научные труды, где описано, что при применении встречного пала можно сохранить до 80 % леса. Грубо говоря, без применения встречного пала площадь пожара составит 6 тысяч га, а с применением – всего 600 га. Руководители тушения крупных лесных пожаров боятся использовать такой способ из-за прокуратуры, других проверяющих органов. Применишь встречный отжиг, а завтра скажут, ты лес спалил.

– Часто ли виновником пожара становится человек и его неосторожное обращение с огнем? Люди не становятся более ответственными в этом плане?

– Здесь я вижу только одну взаимосвязь: чем больше происходит крупных лесных пожаров, тем более ответственными становятся люди, когда разводят костры, бросают окурки и т.д. Человек своими глазами видит, как это страшно и становится более требовательным к себе. Проходит пять-шесть лет, пожаров нет, человек забывает об опасности, начинает сжигать хворост, не опахав территорию. Наверное, это принцип жизни всех живых существ. Отсутствие опасности расслабляет. На фоне крупных лесных пожаров люди меньше нарушают правила пожарной безопасности.

– Если говорить о крупных пожарах, прошедших в прошлом и позапрошлом годах, то что сейчас происходит на этих территориях?

– К гарям, где были крупные лесные пожары с режимом чрезвычайной ситуации, арендатор никакого отношения не имеет. По закону данная территория после пожара управляется органами государственной власти. Лесные участки, где были лесные пожары без режима ЧС, находятся в компетенции арендатора, который проводит лесопатологические обследования, вносит изменения в договоры аренды и разрабатывает гари. Сейчас, например, ведется расчистка территории с дальнейшим проведением посадки леса в Михайловском лесничестве силами ООО «Лес Сервис». Участки леса, расположенные в Угловском и Егорьевском районах, где были лесные пожары с режимом ЧС в 2022 и 2023 годах соответственно, сейчас находится в компетенции Минприроды.