«Мы не отделяем себя от тех, кто выходит на улицы»

На фоне возросшей гражданской активности в Алтайском крае, по большей части связанной с планами застройки и без того редких зеленых зон Барнаула, большое внимание стало уделяться работе «официальных» общественников, в том числе Общественной палаты региона (ОПАК). Если деятельность «уличных» активистов, которые отстаивают свои интересы на митингах и пикетах, достаточно заметна и широко освещается в СМИ, то ОПАК и другие общественные организации будто остаются в тени. В беседе с «Банкфаксом» член Общественной палаты Алтайского края, Общественной наблюдательной комиссии и ряда других организаций, старший преподаватель кафедры трудового и предпринимательского права РАНХиГС Руслан Демаков рассказал, кто сегодня может называться общественниками, как они взаимодействуют с властями, а также о том, делит ли он активистов на «своих» и «чужих».

- Вы достаточно часто выступаете в качестве эксперта в СМИ, в том числе и на «Банкфаксе». Вы для этого открыты, но при этом вас нет в соцсетях. С чем это связано?

- Я не вижу необходимости в соцсетях. На самом деле это открытый вопрос – для чего там вообще люди регистрируются. Все те, с кем надо общаться, у меня всегда на связи. В том числе и коллеги по Общественной палате из других регионов. Пользуемся средствами электронной связи, мессенджерами, телефонами. Этого достаточно. Просто я не знаю, что могу получить из соцсетей.

- А как же мемы, новости?

- Мемы, которые нам нужны, мы находим через поисковики. На все новости подписаны, в том числе «Банкфакс» читаем постоянно.

- Помимо Общественной палаты у вас широкий круг деятельности: вы председатель краевого Союза молодых юристов, заместитель председателя Общественной наблюдательной комиссии (ОНК). У вас вообще достаточно свободного времени?

- Его абсолютно нет. Свободное время остается только на сон. Я вспоминаю одну из встреч президента с членами Общественной палаты Российской Федерации. Он их как раз благодарил за эффективную, по его оценке, работу. В частности он отмечал, что эти люди заслуживают особого уважения за то, что они все свое свободное время отдают этой общественной работе и социально значимой деятельности. Остается время только на сон, на спорт и перед сном минут 20 почитать книгу. И все.

- Получается, достаточно сложно быть общественником?

- Я бы не сказал, что сложно. Ни по своему опыту, ни по опыту своих коллег. Если есть ресурсы для того, чтобы заниматься общественной деятельностью, такие как Интернет, помещение, принтер и актив людей, которые поддерживают общественные начинания, то это даже в удовольствие, особенно, когда в результате появляется какая-то польза для людей. Конечный адресат социального эффекта – это люди, а не государство, не органы местного самоуправления, не сама общественная организация как субъект. Когда выражают благодарность за оказанную помощь, то понимаешь, что делаешь все не зря. Те ресурсы, которые есть, идут во благо. Поэтому сложностей нет никаких.

Они возникают только в части бюрократических моментов, поскольку общественной организации, как юридическому лицу, необходимо вести бухгалтерию, на это тоже нужны средства. Необходимо сдавать соответствующие отчеты в министерство юстиции. Плюс накладывается документооборот, когда общественная организация получает такую государственную или муниципальную поддержку, как целевая субсидия или грант. Приходится привлекать специалистов. Но общественные организации тем и хороши, что люди там работают на общественных началах. Поэтому материальные ресурсы тратятся по минимуму.

- Общественники должны обладать определенным складом ума, характера личностными качествами?

- Однозначно, общественники – это вообще особая категория людей, которая была всегда и во все времена. Она называется гражданским обществом. Когда-то она была малочисленная, где-то она многочисленная, но это всегда люди, которые находятся в авангарде общества. Они рефлексируют, они смотрят на окружающую действительность аналитическим взглядом и делают выводы лично для себя, как можно улучшить тот или иной процесс.

К общественникам у нас относятся, к примеру, те, кто занимается территориальным общественным самоуправлением. То есть все начинается прямо на их улице, когда они видят, как можно обустроить окружение возле дома. Есть родительские комитеты в образовательных организациях – там тоже люди во благо подрастающего поколения решают вопросы. Дальше идет уже такое объединение, как общественная организация, фонд, движение, даже частное учреждение. Это более высокий уровень. Здесь подключается экспертная работа, когда люди, конечно, специалисты в соответствующей сфере. Они уже могут дать рекомендации муниципалитетам, органам власти. Следующий уровень – общественные советы, а дальше идет уже Общественная палата.

Конечно, это особый склад ума – нацеленность на прогресс, на желание что-то улучшить. Эти люди есть, эти люди будут. Только встает вопрос: как эти инициативы конструктивно доносить и поворачивать в нужное русло. Да, есть активные представители гражданского общества, но если они разрознены, то тогда, как говорят юристы, будет казуистика. В одном месте помогли, в другом, а консолидировано какое-то благо выработать не получится.

Наверное, основной чертой характера общественника и его склада ума является этот энтузиазм на благо окружающих. Их часто не могут понять: «Зачем вы это делаете?» Очень хорошо, конечно, когда такие люди могут конструктивно взаимодействовать с государством, потому что все-таки государство – публичный институт, и эффективные наработки гражданского общества получают свое реальное воплощение. У каждого по своей части. Если человек занимается проблемами ЖКХ, то лучше живется его дому, если человек занимается проблемами образования, то лучше становится его ребенку в школе, вопросами социального обеспечения - ему тоже становится в этом мире лучше жить. Общественники от этой работы получают удовольствие.

- То есть можно сказать, что это не профессия, а призвание?

- Абсолютно. Принципиально важный момент: если общественник получает за свою деятельность какие-то средства, более того, если случается так, что он работает только когда есть финансовая подпитка, то он не общественник. Он менеджер, он исполнитель, он работник, но уже не общественник. В таком случае созидательный потенциал сводится к минимуму.

- Когда общественник получает деньги, значит, он представляет чьи-то интересы, он уже ангажирован?

- По большей части так. Такие примеры, к сожалению, есть и в Алтайском крае. Соответствующие выводы делаются, аналитика ведется, в том числе в Общественной палате. Но надо понимать, что когда общественник получает средства на то, чтобы реализовать какой-то проект – это одна история. Другое дело, когда он уже в принципе не может работать без денег. Скажем, если в прошлом году его организация получила грант, они работают. В следующем не получила – ему работать не интересно. Здесь выводы сделать не сложно.

- Вы сказали, что общественники иногда встречаются с непониманием. Вам самому приходилось с этим сталкиваться, допустим, со стороны близких, друзей, родственников?

- Близкие уже привыкли. Если это недопонимание и было когда-то давно, то я уже не вспомню, в каком году. Со стороны окружающих, конечно же, это непонимание возникает, особенно когда в кругу общения появляются новые люди. Задают вопрос: «А зачем тебе это надо?» Более того, скажу, что иногда даже в вузовской среде среди преподавательского состава возникают эти вопросы. Это нормально. Бывает, задаются вопросы: «Зачем ты это делаешь, для чего?» Объясняем теми же тезисами, которые я уже озвучил.

- Я правильно понимаю, что вопрос о том, насколько, по вашему мнению, эффективны общественные организации в Алтайском крае, можно отбросить?

- Нет. Здесь, опять же, есть две стороны медали. Есть те, которые эффективно работают, а есть те, которые существую номинально. Что надо общественной организации, чтобы существовать как субъекту права? Необходимо, чтобы был статус юридического лица. В принципе, этого достаточно. Такие есть, но их практически не видно.

Бывали случаи, когда люди на поприще правозащитной деятельности проявляли себя активно, но когда не получали определенные рычаги, переставали этим заниматься. У нас есть Общественная наблюдательная комиссия Алтайского края. Когда она формируется, все становятся заинтересованными, становятся активными правозащитниками. А если не входят в состав, то вообще перестают заниматься правозащитной деятельностью. Зачем тогда вообще так называться? В любом случае, дорога в общественное движение всегда открыта.

Есть те общественники, которые абсолютно не медийны, но делают колоссальное благо: зоозащитники, уличные комитеты, как условно они себя называют. Кто-то просто краудфандингом занимается, кто-то ищет пропавших людей.

То есть, есть известные организации, у них соответствующей статус и, по моей личной оценке, они действительно очень полезны и эффективны. Есть те, которые работают хорошо, но слабо об этом заявляют. Это тоже недостаток. Есть те, которые существуют номинально. Все три группы в Алтайском крае представлены.

- А власти Алтайского края часто прислушиваются к мнению общественных организаций?

- Постоянно. Этот вопрос уже стал ретроспективным, потому что нынешний состав общественной палаты сделал много для того, чтобы общественники и активисты на конструктивной и взаимовыгодной (в хорошем смысле слова) основе взаимодействовали с органами публичной власти. Сейчас у нас при министерствах, управлениях, инспекциях существуют общественные советы. Они формируются из представителей тех общественных объединений, которые являются экспертами в соответствующей области. Также каждый месяц на заседании комитетов Алтайского Заксобрания присутствует представитель общественной организации.

Это один пример, другой – кадровая политика. Не так давно на уровне правительства было принято решение, что представители общественных объединений будут включаться в состав конкурсных и аттестационных комиссий при органах исполнительной власти. Когда потенциальный госслужащий приходит на конкурс, комиссия слушает его, рассматривает резюме, задает вопросы. Представитель общественности всегда присутствует, узнает, знаком ли претендент с законодательством о противодействии коррупции, что такое конфликт интересов. По своей части всегда вопросы задаются.

- Бывали ли казусные моменты, когда представляли кандидата, ему задавали вопросы, а он не знаком с основополагающими вещами, которые необходимо знать на этой должности?

- Постоянно такое бывает. Иногда задают претенденту вопрос: «Какими законами будет регулироваться ваша будущая деятельность?» - он называет только Конституцию и все.

- А действительно ли мнение общественников оказывает серьезное влияние на принятие итоговых решений в органах власти?

- Я не буду греха таить. Когда появляется общественник, которого Общественная палата рекомендует на включение в комиссии и советы, он задает вопрос: «А стоит ли ориентироваться на то, что делает министр, заместитель или еще кто-то? Стоит ли смотреть, какую они там оценку ставят?» По личному наблюдению и в результате общения с членами палаты я прихожу к выводу, что должностные лица сторонятся какого-то влияния на общественность. Я не скажу почему, но на вопрос: «Какую вы оценку даете этому законопроекту?» - в разговоре с политиками все говорят, чтобы думал сам, отстраняются. Я полагаю, что есть какие-то установки на этот счет на самом высоком уровне. Я не сторонник конспирологии, но такой вывод делаем снизу: государство нуждается в том, чтобы был какой- то независимый субъект с незамыленным взглядом. Я думаю, что во многом такие субъекты обеспечивают прогресс. Более того, у нас есть такая позиция: если вдруг на кого-то из общественников оказывается давление, то мы такие случаи обнародуем, сообщаем в СМИ, ставим в известность председателя Общественной палаты. За три года таких случаев не было.

- В этом году заканчиваются полномочия VI созыва Общественной палаты. Вы, наверное, слышали заявление зампреда краевого правительства Дениса Губина о том, что в этом году могут внести изменения в порядок формирования палаты, направленные на открытость процедуры отбора. Стоит ли как-то реформировать палату?

- Такие решения мне представляется целесообразным принимать по результатам соответствующих консультаций. Я думаю, если оно будет вырабатываться, то наше мнение, как минимум, послушают и зафиксируют. Если система формирования Общественной палаты изменится в сторону большей публичности, то мы будем только за. Только чтобы у нас не получилось, что в состав палаты попадут те, кто существует только на бумаге. К сожалению, такая угроза есть. Вообще, мы за максимальную публичность, за исключением таких вещей, как охраняемая законом тайна.

- Недавно я спросил об этом председателя Общественной палаты Льва Коршунова. Он сказал, что в принципе и при действующем законе, регулирующем деятельность палаты, возможно обеспечить открытость отбора. Действительно ли это так?

- Здесь Лев Александрович прав. Действующая система нуждается только в том, чтобы добавить публичности. На самом деле это все есть, надо просто СМИ подключать. Но если мы рассматриваем любой институт – общественный либо государственный – с той точки зрения, что он должен эволюционировать и улучшаться, то, конечно же, мы «за». Но и сейчас система достаточно рабочая. Есть фильтр со стороны губернатора, который избирается большинством жителей края. Он подбирает треть из тех, кто наиболее достоин. Если нет, то вопросы к тому, кого избирали. Треть от краевого Заксобрания, и здесь такая же история. Эти две группы рассматривают остальные заявки. Даже по опыту других регионов такая система работает.

- А если пофантазировать, что бы вы улучшили в работе палаты в целом?

- В конце прошлого года я бы больше рассказал, потому что мы долго хотели включить один механизм в полномочия палаты. Мы его получили по результатам долгой плодотворной работы. Речь идет о том, что теперь Общественная палата напрямую может вносить законопроекты в АКЗС.

Как практик я бы добавил, что необходимо, чтобы палата раз в год представляла депутатам публичный отчет об общественном контроле. Сейчас мы его обязаны направлять в АКЗС документом. Но мы бы хотели, чтобы представитель Общественной палаты с этим отчетом выступал и отвечал на вопросы. Я думаю, тогда многие разночтения относительно состоятельности палаты снялись бы, и общественность активнее участвовала бы в общественном контроле. Это наша цель.

- В последнее время барнаульские активисты стали уделять много внимания Общественной палате. Они сетуют, что ОПАК якобы бездействует и отстранена от граждан. Вы согласны с такой оценкой?

- Я согласен и не согласен. Действительно, общественники любят создавать какое-то благо, но многие из них не говорят, что они сделали. К сожалению, у нас в палате есть такая беда. Многие члены проводят какое-то социально значимое мероприятие, вплоть до благотворительного, но они об этом не рассказывают. Мы даже говорим коллегам: сделали что-то – напишите на сайт. Они отвечают: «Да нам когда? У нас времени не остается на это». В аппарате палаты всего три человека, они не успевают на все мероприятия ездить, в том числе в Бийск, Рубцовск и районы. В этой части мы недорабатываем, поскольку недостаточно обеспечиваем информирование жителей края о том, что мы делаем. Это проблема, и она требует решения, у нас тоже не все так гладко.

В чем я не согласен. Активисты заявляют, что мы закрыты, не реагируем на сообщения. Я хочу сказать, что мы часто ищем тех активных граждан, которые не входят в структуру Общественной палаты, чтобы они подключились к мероприятию по общественному контролю, к общественной экспертизе, проверке, обсуждению. Объявления всегда есть, когда мы формируем группы по контролю. Звонит кто-то редко, но все-таки бывает, как правило, они хорошо всем известны. Когда у нас недобор по группе общественного контроля, мы сами вынуждены звать людей. Мы даже рады будем, если кто-то нам принесет какую-то инициативу. Скажу даже крамольную вещь, тогда нам придется задействовать свои ресурсы, в том числе интеллектуальные, чтобы что-то придумать. Когда приходят и указывают на какую-то проблему, мы говорим спасибо. Вот эти вот экологические активисты принесли обращение, мы его рассматриваем. Мы никак процедуру не нарушили. Обратились, мы рассмотрели. Если не отреагировали, тогда нас критикуйте, мы голову пеплом посыплем.

Навскидку из нашей деятельности могу вспомнить, что мы рассматриваем заявки общественных объединений и независимых экспертов о включении в состав корпуса наблюдателей для наблюдения на выборах различных уровней – эта работа масштабна и ведется постоянно. В прошлом году палата оказала поддержку таким общественным проектам, как «Международная летняя детская деревня», «Компьютерная грамотность для пенсионеров», «Спорт и здоровье для всех поколений». Также мы поддерживаем инициативы национально-культурных организаций. В прошлом году Общественная палата оказала консультационную и экспертную поддержку более чем десяти правозащитным организациям, контролирующим места принудительного содержания. В начале текущего года были инициативы в области экологии, например, мы по инициативе экологического сообщества приступили к разработке законопроекта об экологическом воспитании, который будет внесен в АКЗС.

- Вы находитесь в составе рабочей группы Общественной палаты по зеленым зонам Барнаула. За последний год в этом плане у нас в городе развернулась бурная активность: Изумрудный парк, Radisson и сквер, парк им. Ленина и ФОК, сейчас сквер и АлтГУ. Эта активность возникла по понятным причинам: власти редко выходят на диалог. Вы разделяете обеспокоенность горожан?

- Мы разделяем любое беспокойство горожан. С другой стороны, надо смотреть, какие цели преследуют те, кто поднимает эту проблему, насколько эти цели обоснованы с точки зрения закона. Против федерального закона мы пойти не можем. Если земля в собственности, попробуй, измени градостроительный кодекс. Собственник может делать, грубо говоря, что захочет.

Мы заметили, что в период предвыборных циклов для некоторых товарищей проблемы граждан становятся наиболее острыми. Если это обосновано, то мы не имеем права не поддержать общественный импульс. Мы не отделяем себя от тех, кто выходит на улицы. Но методы разные. Я думаю, играет роль информированность жителей о том, что такое Общественная палата. Если они узнают, тогда будет меньше улицы и больше конструктивного диалога. Мы можем осуществить контроль так, что к нам на ковер придет должностное лицо и ему так будут поставлены вопросы, что он никуда не денется от ответов. Я думаю, что такой результат будет более эффективным. А протесты с выходом на площади могут окончиться тем, что те, кто этим занимается, просто нарушат благополучие окружающих.

- Вы планируете попасть в Общественную палату нового созыва?

- Это будет зависеть от того, какое решение примет Союз молодых юристов. Изначально я туда попал, потому что совет организации принял решение направить представителя. В этот раз коллегиальный орган управления также будет принимать решение.

- Люди с вашим опытом работы в общественных организациях часто идут в политику. Плюс вы юрист, преподаватель, у вас широкая сфера интересов и деятельности. У вас есть политические амбиции?

- На данном этапе я про это даже не думал. Я политиков вижу только на наших совместных мероприятиях. Для любого общественника наиболее важным моментом при выборе своего жизненного кредо является то, будет ли он полезен обществу. Можно сказать, это жизненная энергия для общественника. В каком формате это будет складываться – не так важно, на самом деле. Главное, чтобы действительно была польза от работы. На данный момент политических амбиций нет, но если получится, что это даст возможность более конструктивно совершенствовать государственную политику в интересах жителей Алтайского края либо Барнаула, то я думаю, что со всей ответственностью подойду к решению этого вопроса. В том числе важно, чтобы можно было реализовать профессиональный и творческий потенциал.

- Можно ли сказать, что вы можете принести больше пользы в ОПАК, чем, например, если бы пошли на выборы в 2021 году в АКЗС или Барнаульскую гордуму?

- Я спрогнозировать точно не могу. Скажу только, что есть политики, которые работают действительно очень хорошо, по нашим оценкам. Они и для нас всегда открыты и идут навстречу. А есть те, кого мы вообще не видим. Видим только по спискам депутатов, когда приглашаем кого-то. Пользы от того политика, который находится во власти формально, очень мало. Велика польза от того, кто пошел туда по призванию и тратит и свои личные средства, свое личное время, полностью отдается. Поэтому я не могу сказать, что если бы у меня были депутатские полномочия, то моя деятельность была бы эффективнее. Есть примеры как в пользу того, что это идет на благо, так и примеры того, что депутаты у нас получают приговоры. Более того, по профессиональной части могу сказать, что уж явно никакой пользы от этого нет, только очень серьезный вред. Скажу, что мы с коллегами командой работаем, и результат есть. От людей и экспертов поступают положительные отзывы. Есть недостатки, но над ними будем работать. Целесообразность нахождения в политической сфере зависит в первую очередь от личностных качеств человека и профессионализма команды, претендующей на депутатские мандаты. Посмотрим, как жизнь дальше повернется. Здесь определяющим фактором будет возможность улучшать жизнь общества, государства, своего края, города, района.

Беседовал Даниил Решетов