«К нам стали относиться, как к парикмахерам»

Ситуация с медицинским обслуживанием в ряде алтайских муниципалитетов серьезно накалилась. Жители региона жалуются в правительство и региональный Минздрав на отсутствие нужных специалистов и длительное ожидание приема по талону, которое порой составляет несколько месяцев. При этом власти постоянно выделяют средства на благоустройство учреждений и приобретение медоборудования. Однако врачи покидают больницы, в том числе из-за конфликтов с руководством. Каким видится выход из кризиса, сколько дежурств приходится на одного медика, и как удержать хорошего специалиста корреспонденту ИА «Банкфакс» рассказал главврач центральной горбольницы Заринска Алексей Бракоренко.

- До назначения на пост главного врача Заринской ЦГБ вы почти три года руководили районной больницей в Усть-Пристани. Вероятно, пришлось нелегко, но вы зарекомендовали себя управленцем, который добился приличных успехов. После этого вам достается непростое учреждение со скандальной репутацией. Скажите, не страшно было принять этот вызов? Почему согласились?

- На прежнем месте я выполнил поставленный объем работы — объединил территориально разрозненные филиалы и организовал работу на новых местах. Эта деятельность не была для меня новой — до этого у меня уже было строительство новых больниц в Шебалино, или, к примеру, в Кош-Агаче, где мы полностью переселили учреждение на новые площади. Назначения в Заринскую ЦГБ я, скажем так, не боялся. У меня и до нее были проблемные учреждения. Конечно, за этой больницей закреплена очень большая территория — это и сам Заринск, и четыре ближайших района. Но, приехав сюда, я оценил и этот большой, красивый, уютный, компактный город, где много молодежи, и Заринский район. Больница нуждалась в руководителе и материальных вложениях: ремонте, кадрах, оборудовании. Мне захотелось применить свой опыт на этой территории и поднять учреждение на новый уровень.

- Должность главного врача медицинская или все же больше административная? Не мешает ли одно другому?

- На данный момент я как врач не практикую. В Усть-Пристани совмещать еще было возможно — ходил в операционную отдыхать от административной работы. Однако на столь огромной территории, как здесь, это невозможно. У нас 10 филиалов только в самом Заринске и 50 населенных пунктов в районе. Работы, конечно, много, и не только в кабинете. Изначально нас готовят врачами, и, чтобы занять пост руководителя, необходимо пройти обучение. Меня учили экономике в РАНХ, где преподаватели шутили: «Мозги врача переделать сложно, но мы будем пытаться». Я уверен, что на этой должности не может работать чистый экономист, не знающий всей работы медика, и чистый врач, не понимающий в экономике здравоохранения. Поэтому одно другому точно не мешает. Когда кто-то говорит, как легко работать организатором здравоохранения, я всегда отвечаю: «Вакансий главных врачей в крае много. Ребята, что мешает пойти?». Но, нет — боятся ответственности.

- Какой?

- Сегодня и население, и надзорные ведомства, и правоохранительные органы требуют с главврача существенно больше, чем раньше. Поэтому руководитель медучреждения несет ответственность даже не в квадрате, а в кубе. Ведь за тех же специалистов, которые плохо работают на своих местах, главный врач получает административные штрафы с «вознаграждением» на свой карман. У меня был такой опыт — из-за халатности сотрудников меня полностью лишали зарплаты на два месяца.

- Вероятно, из-за этого, в том числе, происходят конфликты главврачей и обычных медиков? Доктора часто жалуются, что испытывают прессинг со стороны руководителя. Как по-вашему, насколько жестким должен быть подход главврача в организации работы?

- Вы как пациент хотели бы, чтобы главврач был мягким, гладил всех по головке, или чтобы он жестко контролировал ситуацию в больнице и качество оказания медицинской помощи? Думаю, выберете второе. Особенно внимательным руководителю нужно быть с молодыми специалистами. Они многого хотят, но пока мало могут. Поэтому требуют от руководителя повышения зарплаты, говорят об издевательствах со стороны главврача и оказывают давление с помощью СМИ. Как-то мои сотрудники договорились коллективно отказаться дежурить за те деньги, что мы им в нашей медорганизации могли предложить. Они считали, что сразу всех начальник не уволит. Это как раз к вопросу о недавнем скандале в Советской ЦРБ — я немного владею ситуацией и знаю, о каких персоналиях там идет речь. Молодой специалист трудоустроилась, ей предоставили ряд благ, которыми она с удовольствием воспользовалась. Но потом показалось мало и она начала обвинять главврача, чего-то еще от него требовать. А у того просто нет финансовых возможностей, чтобы утолить желания каждого сотрудника. Поэтому вышел такой скандал.

- Кстати, о финансово-хозяйственной стороне, за которую отвечает главврач. Расскажите о состоянии материальной базы Заринской ЦРБ. Чем сегодня вы располагаете? А чего учреждению не хватает?

- Ежегодно нам поступает оборудование на сумму более 30 млн рублей. Это довольно хорошие вливания, но потребность в оснащении все равно есть. У некоторой медтехники уже на исходе срок эксплуатации, поэтому я заранее составил заявку из 50 позиций на следующий год. К примеру, мы хотим приобрести систему хранения и передачи оцифрованных медицинских изображений. То есть рентгеновские снимки, изображения с УЗИ и ФГС будут в одной системе, и она будет связана с электронной медицинской документацией.

- А как вы объясните, ситуацию, когда дорогостоящее оборудование стоит без дела? Имеется в виду история с мобильным флюорографом, который два года простоял во дворе водителя больницы. Это было в 2016 году, когда вы только заступили на пост главврача. Тогда вы говорили, что разберетесь в ситуации, якобы машина могла быть с браком. Разобрались?

- Бывают случаи, когда СМИ раздувают проблему на пустом месте. Вот как пример, история с мобильным флюорографом. Когда я начал разбираться в ситуации, оказалось, что он был «незлечимо» сломан. Он отработал на территории района тот срок, который был положен, а после стал неисправен. Завод-изготовитель уже не мог его восстановить, поскольку модель сняли с производства. Продлить ресурс агрегата тоже было невозможно, это же источник ионизирующего излучения. Мы получили документ о том, что его нужно списать, поэтому на время его поставили там, где он мог быть в сохранности — во дворе у водителя больницы. После разразившегося скандала я сразу перевез его на территорию учреждения. Однако из-за отсутствия в больнице видеонаблюдения в первую же ночь с агрегата сняли зеркала заднего вида и фары. Сторож ведь тоже не может зимой всю ночь стоять возле него. Уже после этого его рентген-установку утилизировала специальная организация, а сам «КамАЗ» передали в Северо-Западное АТП. Там его должны были переоборудовать, поставить на него навесное оборудование и использовать в дальнейшем для уборки дорог.

- А если говорить не о дорогостоящем оборудовании, а о расходных материалах. Сегодня они якобы тоже в дефиците во многих больницах.

- Когда в СМИ появляется дезинформация о нехватке бинтов или лекарств в больницах, я считаю, что эти ситуации надуманы. Все гораздо проще — это значит, что сестра-хозяйка или медсестра вовремя не подали заявку или вовремя не сходили на склад. Как правило, то, что предоставляют для оказания экстренной помощи, в больницах всегда есть. В учреждении может не оказаться чего-то второстепенной важности, то есть того, что нельзя приобрести на средства обязательного медицинского страхования (ОМС). Это мы покупаем на собственные средства больницы, полученные от оказания платных услуг. Но не антибиотики, не адреналин, не средства для наркоза и не перевязочный материал.

- Вы коснулись темы общего медицинского страхования. Как по-вашему, хватает ли средств ОМС на бесплатное лечение больных? Насколько система ОМС эффективна?

- Ни один главный врач не скажет, что ему хватает средств. Можно много рассуждать о правильности системы ОМС. Раньше была сметная система финансирования, а сейчас она — субсидиарная. Я за всех, конечно, не отвечу, но мне лично новая система не нравится. По моему мнению, средств ОМС сегодня не хватает, территориальная программа ОМС дефицитна. Поэтому задача главных врачей и состоит в том, чтобы поддержать баланс зарплат сотрудников и обеспеченности больницы необходимыми расходными материалами, медикаментами и оборудованием. Тем более, что средства ОМС – основной, но не единственный источник финансирования. Есть еще краевые и федеральные программы, собственные средства больницы.

- Депутат Ярославской городской думы от «Единой России» Дмитрий Петровский предложил вовсе избавиться от системы ОМС. По его мнению, жители страны обязаны сами заботиться о своем здоровье и оплачивать лечение из своего кармана. Как вы на это смотрите?

- В нашей стране это просто невозможно, поскольку значительная часть населения России не сможет полностью оплачивать свое лечение. Я считаю, что система должна остаться примерно той же, что и сейчас, только вот страховой медицины у нас, к сожалению, нет. Взять любой районный центр — где там альтернативные больницы, куда пациент, даже имея деньги, может пойти? Страховая медицина существует в мегаполисах, где есть конкуренция. Возможно, там и есть борьба страховых компаний и больниц за пациентов. В основном же на территории России это просто не работает.

- Если средств не хватает, у больницы есть возможность заработать самой. Какова доля платных услуг в Заринской ЦГБ на данный момент?

- Платные услуги у нас в больнице есть — это все то, что не входит в программу ОМС. Плату мы также можем взять за простые услуги, объединенные в комплекс, либо дополненные сервисом. К примеру, пациент хочет пройти сразу несколько специалистов — хирурга, терапевта, невропатолога, стоматолога — в одном кабинете, и тут же сдать анализы. Это будет платной услугой. Львиную их долю сегодня составляют периодические осмотры работников городских организаций, медкомиссии на получение оружия и водительских удостоверений. Конкретную долю платных услуг нашем учреждении я сходу не выделю, но, по моим прикидкам, она составляет около 3 %. В любом случае финансирование ОМС значительно превышает их объем.

- Что вы предпринимаете, чтобы повысить доступность медицинской помощи в отдаленных населенных пунктах?

- В Заринском районе 28 ФАПов и четыре амбулатории. В семи ФАПах, к сожалению, нет медработников — места остаются вакантными. Население сел прикреплено к соседним ФАПам или обслуживается по выездам. У нас есть кабинеты неотложной помощи при поликлиниках, откуда специалисты выезжают по графику. Возможен и выезд фельдшера из соседнего села, это мы тоже практикуем. К концу года ждем передвижной ФАП, который тоже будет кстати. Что касается «скорой помощи», то она обслуживает весь район. У нас постоянно работают пять бригад. Наибольшая удаленность от Заринска — 110 км. В отдаленном направлении есть также периферическая машина СМП, которая курсирует там и оказывает помощь. Машины ежегодно обновляются, вот в этом году, к примеру, обещают новый реанимобиль.

- Хотелось бы вернуться к теме кадров. В 2015 году сразу 13 работников службы «скорой помощи» Заринска подали в отдел кадров заявления об увольнении. Причиной тогда называли низкие зарплаты и высокую загруженность медработников. Как дело обстоит сегодня? Есть ли жалобы?

- Обрисую вам кадровую ситуацию в целом. Когда я пришел работать в Заринскую ЦГБ, более 60 % коллектива были действующими пенсионерами. Сейчас эти специалисты массово уходят на заслуженный отдых. Кроме того, часть врачей уезжают от нас в Новосибирск и в Барнаул, просто потому что города крупнее, перспективнее для их детей и зарплаты там выше. Ни для кого не секрет, что Новосибирская область и северные регионы значительно опережают Алтайский край по зарплатам, нам сложно с ними конкурировать. В последнее время медики также стали активно уезжать на Сахалин, в Санкт-Петербург. Однако и там есть свои подводные камни, о которых работодатели, как правило никогда не пишут. Поэтому считаю, что тем, кто готовится переезжать в эти регионы, нужно хорошенько подумать и не путать туризм с эмиграцией.

Вообще определенные подводные камни есть везде. Вот у нас межрайонная больница. Семь отделений из 10 работают и на соседние районы — Тогульский, Кытмановский, Залесовский. Мы обслуживаем практически 100 тысяч человек. У нас работает всего два хирурга, как вы понимаете, жить в операционной они не могут. То же самое с травматологами, инфекционистами. С частью отделений мы эту ситуацию более-менее выровняли. Однако проблема с кадрами все равно огромная. И не только у меня в больнице — она есть по всей стране, и в Алтайском крае выражена ярко.

- А как же выпускники вузов? Разве они не устраиваются к вам?

- Что касается молодых кадров, есть те, на кого мы возлагаем надежды, и из них получатся хорошие специалисты. Но в последнее время прослеживается такая тенденция: знаний как таковых нет, а желание хорошо жить - есть. У молодых людей сегодня огромное желание получить все и сразу. Они хотят 1 млн рублей по программе «Земский доктор», «подъемные» от муниципалитета, квартиру под приватизацию и зарплату выше, чем в Москве. А что он умеет на эти деньги делать? Ничего. Я же, мол, приехал, еще и жену с собой привез. Я им всегда говорю: вы сначала научитесь, будьте дорогими специалистами. К примеру, можно работать хирургом, совмещать с работой на УЗИ, оставаться допоздна на оказание платных услуг, брать ночные дежурства в стационаре — пожалуйста, зарабатывай, кто тебе мешает? Но им сразу нужно ставку в 70 тысяч рублей. При этом они еще даже в операционную сами ходить не могут, только под присмотром, о чем может быть речь? На лицо диссонанс между их возможностями и желаниями. Я уже насмотрелся на таких, кто получит миллион, потом идет в один декрет, во второй, оказывает какие-то платные услуги «на стороне», наживает себе проблем. В итоге это «аукается» больнице — специалиста толкового нет, а его проблемы решать все равно приходится.

- В ваше время было иначе?

- Когда я поступал в вуз, в 1989 году, у нас был конкурс 13 человек на место, мы не думали о деньгах, тогда был престиж профессии. После окончания мне сначала пришлось работать в Бийске, потому что мест в Барнауле не было. Зарплаты давали с задержками до 10 месяцев. Но никто массово не увольнялся. Хотя, некоторые уже тогда уходили из медицины в коммерцию. Да и сейчас после окончания медицинского вуза многие не идут работать по специальности. Почему? Престижа больше нет, проблем масса, зарплата невысокая. К системе здравоохранения начали предъявлять повышенные требования, нашу работу сделали «услугой». К нам стали относиться как к парикмахеру, как к мастеру маникюра. Но ведь медицина не может быть стандартной услугой. Во-первых, речь идет о спасении жизней, а во-вторых, не существует двух одинаковых людей, и у всех все процессы протекают по-разному. О каких стандартах может идти речь?

Сегодня только ленивый не ругает врачей, а теперь и до главврачей добрались. Поэтому выпускники понимают, что те трудности, с которыми им придется столкнуться в работе, несоизмеримы с деньгами, которые они будут получать. Приходит ко мне недавно выпускник медвуза и говорит: «Знаете, я у вас работать не буду. Я пойду работать на радиостанцию, потому что там платят 80 тысяч рублей, и не нужно отвечать ни за чью жизнь». Другой уехал поддерживать отцовский мебельный бизнес в Барнауле. И я их понимаю: зарплата выше, проблем нет, уголовной ответственности точно нет. Открывай магазинчик, торгуй, например, стройматериалами, никто к тебе не придет и не начнет поливать грязью. А чтобы стать, допустим, хорошим врачом-хирургом, нужно шесть лет проучиться в университете, два года в ординатуре и потом еще не менее 10 лет отработать в операционной. То есть, потребуется 18 лет, чтобы получить хорошего специалиста. Поэтому сегодня любому руководителю гораздо выгоднее перекупить «готового» хирурга в другом регионе, что и делают наши соседи, у которых финансовые возможности получше.

- И все же удалось ли вам за три года работы в Заринской ЦГБ привлечь туда молодых врачей?

- По набору молодых специалистов в этом году у нас впервые сложился положительный тренд — мы привлекли сразу 16 врачей. Этому способствовала программа «Земский доктор», которая начала работать для малых городов только в 2018 году. В результате те специалисты, кто не захотел ехать в села, остались у нас. Конечно, нужно принять еще много врачей, чтобы мы чувствовали себя комфортно. Укомплектованность учреждения кадрами сейчас составляет 40 %. По стационару, по экстренной службе — к счастью, у нас нет никаких «пробелов». На это мы жертвуем амбулаторное звено. Однако врачей поликлиниках, «узких» и участковых специалистов хотелось бы больше.

- Чем вы прельщаете молодежь?

- Над этим работают и медучреждения, и Минздрав Алтайского края, и муниципалитеты. Последние предлагают различные меры социальной поддержки. К примеру, в Заринске и в Заринском районе молодым специалистам предоставляют квартиры с хорошим ремонтом, субсидии на аренду жилья, оплату ординатуры. Также район и больница заключают со специалистами так называемые «ученические договоры» и платят ежемесячную стипендию, а взамен они должны прийти к нам работать. Если откажутся, им придется выплатить всю полученную сумму в тройном размере. В рамках медучреждения мы прописываем возможность пройти ординатуру, соцподдержку.

- Многие алтайские главврачи жалуются, что выпускники, получившие образование по целевому направлению, всеми способами пытаются избежать возвращения в районы. Есть ли у вас такая проблема, и как ее решаете?

- С «целевиками» действительно не все так просто. Часто ситуация складывается так, что они не возвращаются отрабатывать установленный договором срок в город или район, давший целевое направление на учебу в вузе. В этом году нам, можно сказать, повезло — из пяти трое врачей все же вернулись. Обычно бывает хуже. К сожалению, судебная практика возврата федеральных средств, потраченных на обучение, у нас не сформирована, поэтому зачастую они просто получают образование за счет государства и устраивают жизнь так, как им хочется, а к ответственности их не всегда привлекают. Если бы их через суд заставляли возместить все потраченные на них деньги, да еще и со штрафом, они надлежащим образом выполняли бы свои обязательства.

- Жители края чаще стали жаловаться на грубость и халатное отношение к пациентам со стороны медработников. Скажите, несут ли медики за это какую-либо ответственность?

- Если человек пришел со своим заболеванием, со своей болью к нам, он не просто в магазин забежал, его, как говорится, «прижало». Конечно, с ним должны разговаривать вежливо, лояльно и оказать своевременную, квалифицированную медицинскую помощь с приемлемой сервисной составляющей. Отмечу, что в наше время медика оценивают именно по тому сервису, который он оказал — как пациенту отнеслись, выслушали, погладили по коленке, предложили ли кофе и т. д. Разумеется сервисная составляющая в государственных больницах ниже, чем в частных. Так сложилось, потому что клиентов там меньше, и все они запланированные, а не экстренные. А в госбольницах всегда принимают до последнего пациента. Не важно, что там всего два терапевта и у каждой по 60 человек в день вместо положенных 18. Соответственно, общение с пациентом получается короче, и кажется, что внимания ему уделили меньше.

В любом случае относиться к пациентам грубо никто не позволяет, это строго контролируется. Специалисты несут за это ответственность, в том числе финансовую. Так, у них есть стимулирующие надбавки, которых они попросту лишаются, если подобные жалобы поступят. Такие случаи рассматривает специальная комиссия учреждения. К примеру, если наш сотрудник получает дисциплинарное взыскание, он на один год депремируется. Хотя есть случаи и из разряда анекдотов, когда заходит ко мне пациентка жалуется, что врач ей нахамил, а следом врывается другой пациент и защищает того же врача, говоря, что первая пациентка сама ему нахамила. Такое тоже случается.

- А как вы относитесь к «врачебным ошибкам»? Признаете ли вы такое явление?

- Ни один врач не идет на работу с желанием кому-то навредить или кого-то убить. Также надо понимать, что ни одно заболевание не протекает одинаково. А люди, участвующие в перепалках в Сети и обвиняющие медиков, не знают, как погибший человек жил, как следил за своим здоровьем, какие у него были хронические заболевания. Поэтому нужно предоставить экспертам право решать, по какой причине человек умер. За этим всегда следят надзорные органы, проводятся проверки. Любая гибель пациента разбирается Минздравом, Росздравнадзором, страховыми компаниями, фондом ОМС и т. д. Если есть хоть какие-то признаки ненадлежащего оказания медицинской помощи, дело сразу передается в следственные органы. Что вообще такое «врачебная ошибка»? Нет такой юридической дефиниции. Может быть ненадлежащее выполнение обязанностей, когда знал, что надо сделать, и не сделал. Другая ситуация, когда сделал все, что должен, но наступило осложнение. Сделайте тысячу уколов пациентам в мышцу. Одна рука, одинаковая обработка, идентичный шприц, но статистика неумолимо говорит, что в двух случаях обязательно будет нагноение. Причина может крыться в иммунитете, или в чем-то ином. Поэтому не все зависит от врача, как у нас привыкли думать.

- Куда в целом движется медицина в России и в крае, нет ли ощущения, что единственный выход сохранить хотя бы то, что имеется — сделать ее полностью платной?

- Однозначно - нет. Будь моя воля, я бы вернулся к старому варианту сметного здравоохранения, когда за оказанную помощь бюджет непосредственно платил больнице. Мне и старшим коллегам эта система нравилась гораздо больше. Но мы имеем то, что имеем, поэтому желаю всем нам, чтобы мы жили финансово лучше, чтобы у нас тоже была возможность «переманивать» хороших специалистов. Потому что пока мы не поднимем зарплаты своим сотрудникам, мы не сможем конкурировать с соседними территориями, и просто будем готовить кадры для кого-то, а не для себя.

Беседовала Екатерина Бугоркова