«Достается от нас всем»

В марте 2025 года исполнилось полгода с момента назначения алтайского общественника и бывшего сотрудника правоохранительных органов Алексея Чеснокова на пост руководителя краевого исполкома «Общероссийского народного фронта». Как оказалось, предложение возглавить алтайский «Народный фронт» стало большой неожиданностью не только для общественности, но и для него самого. Тем не менее, за шесть месяцев на посту новый лидер алтайских «фронтовиков» сделал первые шаги по «реновации» регионального штаба, выбрал направления дальнейшей работы и наметил болевые точки. Об этом, а также о политической роли ОНФ и собственных амбициях он рассказал в интервью ИА «Банкфакс».

— Алексей Александрович, на сегодняшний день у вас довольно много должностных обязанностей. Вы являетесь руководителем алтайского исполкома НФ, членом Общественной палаты Алтайского края, доцентом кафедры частного права регионального филиала РАНХиГС, возглавляете комиссию ОПАК по вопросам общественного контроля, руководили краевым общественным штабом наблюдения за выборами. Кроме того, вы входите в комитет торгово-промышленной палаты по законодательству и праву, общественный совет Алтайского ЛУ МВД на транспорте. Не мешает ли одно другому, и как вы успеваете все это совмещать?

— На самом деле, все выше перечисленное — это общественная нагрузка, которая не подразумевает работу от звонка до звонка. В 2012 году, когда я был еще майором полиции, меня пригласили в комитет по законодательству и праву Торгово-промышленной палаты. Эта была возможность посмотреть, как реально развиваются торгово-правовые отношения, какие есть потребности предпринимателей, самому исправить какие-то недостатки закона. Мы часто формировали предложения по изменению законодательства. Кстати, одно из моих предложений я с гордостью вижу в Налоговом кодексе. Есть еще ряд общественных советов при органах власти, где необходимо присутствие «Народного фронта» по той простой причине, что мы должны быть в курсе тех мероприятий, которые затрагивают качество жизни наших граждан — социальная, экономическая, ценовая политика. Здесь возможностей донести волнующую граждан информацию до профильных министерств намного больше.

В РАНХиГС я работал достаточно долгое время после отставки. Я пришел туда на должность заведующего кафедрой, работал там несколько лет, и поскольку у меня более 20 лет стажа преподавания в высшей школе, просто так это дело не бросишь. Поэтому я оставил себе часть ставки доцента кафедры. К тому же, имея 25 лет опыта теоретической юриспруденции за спиной, просто уйти из права, бросить своих учеников — это был бы слишком резкий для меня переход.

Работа в ОПАК для меня тоже очень близка, меня пригласили туда три года назад. Пять лет назад, сняв погоны, я увидел, что есть мир за пределами системы МВД, которая сама по себе достаточно замкнутая. Многие общественные сферы для меня буквально открылись.

На самом деле, и Народный фронт и Общественные палаты выполняют схожую функцию, но разными средствами. Это институты, которые направлены на стабилизацию нашего общества. Государство с его центральными органами власти, региональными управлениями, органами местного самоуправления не всегда за всем успевает, и мы часто можем наблюдать за разрывом между властью и населением. Общественные институты как раз выполняют важную функцию обратной связи. Высшие должностные лица должны получать реальную информацию о состоянии дел на местах. Пройдя по иерархии власти, что-то может затеряться, что-то видоизменяться. И второй момент – люди порой довольно долго идут до должностных лиц, которые могут принимать решения. «Народный фронт» и Общественная палата – это институты, которые как раз доносят информацию от населения до власти.

— Вы действительно считаете, что Общественная палата Алтайского края является тем самым мостиком для связи власти и населения? Некоторые наблюдатели считают ее «мертвым» институтом, функционал которого весьма ограничен, в отличие от НФ, который хоть и точечно, но решает проблемы.

— ОПАК, скорее, делает фокус на какой-то проблеме, а «Народный фронт» пытается найти инструменты для ее решения. К примеру, ОПАК на уровне края имеет право законодательной инициативы, и мы в свое время подготовили целый ряд законопроектов, которые впоследствии были реализованы, некоторые — получили высокую оценку на федеральном уровне. Регулярно мы проводим экспертизу законопроектов, так называемое «нулевое» чтение.

Я бы сказал, что ОПАК и НФ друг друга дополняют. Одни и те же проблемы граждан могут решаться разными способами — здесь и сейчас или системно. У Общественной палаты нет инструментов, как у «Народного фронта», чтобы привлечь следственный комитет, прокуратуру, заставить органы власти что-то сделать. Общественная палата работает более мягко, она создает фокус на проблеме, выступает проводником общей воли граждан. Общественная палата — это такой плавильный котел, который путем проведения круглых столов, встреч, путем повышения интереса к какой-либо проблеме, подталкивает к ее решению. К примеру, несколько дней назад в ОПАК состоялся круглый стол по проблемам кибермошенничества, который собрал представителей силовых структур, политики, экономического сектора, банковской сферы, Минцифры, соцслужб. И организованная ОПАК встреча позволила запустить в каждой из организаций процессы по совершенствованию своей деятельности, выработать общие подходы, коммуникацию. А региональный НФ сейчас готовит масштабный проект, касающийся борьбы с кибермошенничеством, который внесет серьезные изменения в эту сферу, то есть здесь мы видим конкретный инструментарий в работе. В ближайшее время ждем встречи руководителя НФ Михаила Кузнецова и президента РФ Владимира Путина.

«Народный фронт» — это тот институт, которого нам долгие годы не хватало. В СССР были исполкомы, куда человек, уже отчаявшись, мог прийти и получить какую-то справедливость, сейчас такого нет, но частично это закрывает «Народный фронт». При этом не стоит забывать, что мы не прокуратура, не силовое ведомство и не суд, и мы не в состоянии решить все проблемы.

Сейчас мы стараемся построить работу НФ так - не навредить. Там, где мы можем законным способом улучшить жизнь людей, оптимизировав усилия — здесь ОНФ наиболее эффективен.

— Могли бы вы рассказать о своем назначении руководителем исполкома ОНФ подробнее? После заявления Войтюка о намерении уйти общественность обсуждала разные кандидатуры на этот пост, но ваша, насколько я помню, не звучала. Как вам поступило такое предложение и почему вы согласились?

— Полгода назад мне поступило предложение поработать в «Народном фронте», и это было для меня крайне неожиданным. Это был звонок из ЦИК НФ. В первые несколько секунд я находился в шоке, но есть такой принцип, сложившийся во время службы в органах, — если какой-то проект предлагают, надо браться и пробовать. Это был вызов. Честно, я не знаю, чем заинтересовала моя кандидатура. Вполне возможно, это успешно реализуемые проекты — тот же самый штаб общественного наблюдения, который по итогам выборов президента занял четвертое место в России. Возможно, был учтен мой опыт работы на госслужбе — я 22 года носил погоны — это тоже определенные качества характера формирует. Не исключаю и отсутствия какого-то негатива вокруг моей фигуры, необходимости иметь безупречную репутацию. Меня сразу предупредили, что собеседование проходили многие — около 10 претендентов, среди которых были и политики, и журналисты. Наверно, моя кандидатура устроила по деловым, моральным качествам. И думаю, хорошо, что получилось именно так.

— До вас в течение 10 лет, а это долгий срок, краевой ОНФ был под руководством Сергея Войтюка. Соответственно у него сложилась своя команда, определенная система работы, взгляд на некоторые вещи, который, так или иначе, формирует рабочую повестку регионального штаба. Вы стараетесь встроиться в эту систему или выберете свою траекторию движения?

— На мой взгляд, в Алтайском крае позиция «Народного фронта» была недостаточно раскрыта. Есть регионы, где народный фронт широко известен: там люди понимают, куда и зачем они идут, и как мы работаем. В Алтайском крае в силу ряда причин такой известности не было. Этому способствовала проводимая краевым «Народным фронтом» работа, которая в основном концентрировалась на проблемах Барнаула и Бийска, хотя у нас 44 % населения проживает в сельской местности. Я человек, который пришел со стороны, и некоторые вещи, которые хотелось бы исправить, сразу увидел.

Я считаю, что могу использовать на этом посту специфику и опыт работы юриста, экономиста, преподавателя высшей школы, бывшего сотрудника правоохранительных органов. И я стараюсь выстраивать работу НФ в регионе с учетом установок, которые формируются в «Народном фронте» на федеральном уровне, но вношу и новое. С сентября 2024 года у нас положена практика выездов для встреч с населением проблемных муниципалитетов. Сначала был Камень-на-Оби, потом Первомайский район, Рубцовск. На очереди Баевский, Курьинский, Локтевский районы. Эти болевые точки были выявлены благодаря анализу «Прямой линии» президента. Мы будем продолжать встречи с гражданами, привлекая представителей органов власти, сотрудников прокуратуры.

Второй момент — потихоньку пытаюсь раскачать работу штаба, чтобы они активнее работали с проблемами граждан. Также в планах зайти в информационное пространство, потому что пока люди видят в нас две крайности — либо вообще не знают, чем занимается НФ, либо считают, что мы можем решить вообще все проблемы. И обе эти крайности вредны для нашей работы.

— Как часто вам приходится взаимодействовать с центральным аппаратом НФ? Вы считаете быть руководителем в регионе - это больше про диалог с центром или про работу на полях?

— Хороший вопрос. Моя задача — соединять центр и работу на полях. ЦИК реализует общую политику работы НФ. Сейчас у нас два серьезнейших направления. Одно — помощь нашим бойцам, гуманитарная миссия, а второе – мы институт гражданского общества, которое соединяет власть и население. Да у нас есть система: центр — регион – работа на местах, и эта система довольно устойчива. Задания из центра идут постоянно: это и социологические исследования, и проведение аналитики, и контроль за реализацией нацпроектов. Тем не менее значительная часть работы ОНФ — это работа с людьми, выявление их проблем. Мы — иерархическая система, и этим все сказано.

— Если проследить за повесткой алтайского «Народного фронта», чаще встречаются какие-то частные истории. Ведется ли «фронтовиками» какая-то системная работа по выявленным проблемам или отрабатываются только конкретные случаи? И как вы считаете, лучше маленькая, но оперативная помощь, или глобальная, но отложенная на долгий срок?

— Одно другому не мешает. Оба этих инструмента — работа НФ. С одной стороны, мы реагируем на наиболее важные обращения граждан. Например, граждане испытывают трудности с установкой газового оборудования. Но таких случаев в крае могут быть сотни, если не тысячи. Поэтому на примере каких-то точечных случаев мы обращаем внимание органов власти на эту проблему в целом. Иногда, когда один-два человека после нашего вмешательства получают лекарство, аптечная система начинает оптимизировать свои процессы и устранять недостатки – в итоге защищаются права гораздо большего круга лиц. Мы не можем отреагировать везде. Если смотреть задачи, которые ставил глава государства перед НФ, это контроль за исполнением указов и распоряжений президента, за реализацией нацпроектов, борьба с коррупцией и расточительством — все это системные вещи, которые складываются из мелких кирпичиков и направляются по ряду направлений — президенту, губернатору, региональным органам власти. Главная задача — повышать качество жизни людей.

— Считаете ли вы, что у «Народного фронта» есть какой-то особый авторитет по сравнению с другими общественными организациями? Замечали ли, к вам как будто больше прислушиваются, чем к другим?

— Я бы не стал сравнивать. У каждой общественной организации есть свои цели, задачи и объем компетенций. Если, к примеру, «Светоч» оказывает психологическую поддержку семьям участников СВО, то там эффективнее они, мы же не будем соревноваться с ними в этом. Наша задача — обратная связь президенту РФ, контроль за нацпроектами и ростом качества жизни граждан. Это наша ниша.

— Какая история, которой занимался ОНФ в крае за эти полгода, вас наиболее тронула?

— За эти шесть месяцев, что я руковожу исполкомом, было много победных, хороших историй. Но сильно тронула меня тема отсутствия внутренних перевозок в Каменском районе. Мы приехали туда на встречу с жителями 22 сентября 2024 года, а они сообщили, что последний автобус у них был 1 мая, и внутренних перевозок в районе вообще нет. Они попросили помочь им пустить автобус хотя бы раз в неделю, чтобы можно было добраться как-то до больницы. Я испытал полнейший шок, от того, как живут люди. После вмешательства НФ Минтранс выделил субсидию, автобус в районе был, помогли найти водителя, и вопрос был решен. А вообще таких победных историй было уже очень много. В целом потихоньку, по кирпичику проблемы решаются.

— Замечаете ли вы неадекватную реакцию, раздражение со стороны органов власти на критику НФ? Как сами на это реагируете?

- Как сказал Эдуард Асадов: «Да, правду люблю я, но только такую, которая честно меня восхваляет, а правду, что честно меня критикует, я честно и искренне отвергаю». Логику чиновников я в принципе понимаю: если проблема есть, стоит ее озвучить, тут же придется ее решать. Но есть и другой момент — не всегда должностные лица знают полный расклад. Часто чиновники на местах что-то замалчивают, преуменьшают, что-то вовремя не докладывают. Половина решения проблемы — это ее озвучить перед тем, кто может решить. С этим «Народный фронт» очень эффективно справляется.

— ОНФ действительно довольно жестко критикует чиновников на местах, при этом краевым, кажется, достается как будто бы меньше. Вы с этим согласны? По-вашему, региональное правительство дает меньше поводов для критики или причина в другом?

— Не согласен. Сотрудникам министерств Алтайского края достается от нас довольно серьезно. Это и Минтранс, и Минздрав, и Минстрой. Другой момент, что этот процесс не так заметен для граждан, как решение конкретной проблемы на месте. Когда проблемы решаются системно, мы направляем письма, запросы в прокуратуру. Поэтому я бы не сказал, что краевому правительству достается от НФ меньше. Мне кажется, даже гораздо больше, чем чиновникам на местах. Просто в медийном плане людям гораздо более интересна конкретная картинка, которая решилась. А достается от нас всем, конечно, если есть основания.

Мы всегда работаем на грани конфликта. Мы переносим этот конфликт на то или иное должностное лицо. Кому это понравится? И жалуются на нас, конечно, и негатив определенный есть. Но что тут поделать? Значит, мы работаем. Невозможно быть добрым ко всем. Я, услышав позицию граждан, обычно стараюсь сначала выйти на диалог с чиновниками, чтобы понять проблему, и если нам идут навстречу, и проблема начинает решаться, мы эти вещи даже не всегда выносим в публичную плоскость. Нам не нужна показательная порка. Но если мы не видим готовности чиновника идти на диалог, решать вопрос, мы эту ситуацию делаем публичной. Процентов 5-7 из того, что мы на самом деле решаем, оказывается в СМИ, об остальном мы просто не говорим.

— Критикуя чиновников, НФ фактически заходит в зону политики и встает в оппозицию, если не к партиям, то к конкретным управленцам на должностях. Как вы считаете, как сильно ОНФ влияет на политические процессы?

— По факту так сложилось, что «Народный фронт» - это элемент политической системы. Конечно, не напрямую. Он не является политической партией, не участвует в выборах с целью захвата, удержания и использования власти. Но вместе с тем в штабе НФ достаточно много депутатов Барнаульской гордумы и АКЗС, которые могут нашу позицию проводить, и мы намерены наращивать их количество. А еще, что такое политика? Это способ изменить нашу жизнь. В этом смысле «Народный фронт» — вполне себе политический актор. Сейчас глава НФ Михаил Кузнецов на основе анализа обращений граждан, социологических исследований встречается с президентом и доносит ему лично те или иные проблемы, предложения по их решению. Это все реализуется в системе государственной политики России. Поэтому, конечно, мы — политический актор. Просто у нас своя ниша.

— Неоднократно звучали мнения наблюдателей о том, что у организации довольно высокий рейтинг доверия среди населения, поэтому в кулуарах даже обсуждается вариант превращения ОНФ в политическую партию. Вы считаете, это возможно?

— Я бы не стал сравнивать «Народный фронт» с деятельностью политических партий. У нас разные цели и задачи и разный функционал. На данный момент не стоит задачи о превращении НФ в политическую партию. Но наша жизнь достаточно непредсказуема. Есть такое китайское проклятье — чтоб ты жил в эпоху перемен. Так вот мы последние 35 лет живем в эпоху перемен. Прогнозировать что-то — дело неблагодарное. В любом случае могу сказать — пока задач таких нет.

— А есть ли у вас лично какие-то политические амбиции? Может быть, в планах выдвинуть свою кандидатуру в Госдуму или АКЗС?

— Пока я себя отождествляю с той организацией, в которой работаю. Моя главная задача — наладить работу НФ в Алтайском крае. За последнее время регион продвинулся в рейтингах. В IV квартале 2024 года мы заняли 16-е место в России — это очень неплохо. Поэтому задача — сделать эффективной работу «Народного фронта». Если для этого понадобится делать что-то в сфере политики, может, такая необходимость и возникнет, но пока я ее не вижу. Для чего мне это — для статуса, из честолюбия? Парламентскую трибуну нам и так предоставят, нас услышат. На самом деле у НФ гораздо больше инструментов, чем у большинства представителей депутатского корпуса.

— Насколько мне известно, вы недавно побывали в Луганске с гуманитарной миссией. Можете рассказать, что там делали и поделиться впечатлениями от поездки?

— Моей задачей было сопровождение автотрала, мы передали восемь автомобилей повышенной проходимости. Их предоставили организации Барнаула, предприниматели, поддержку оказала городская Дума. И поскольку это передача имущества, предполагается оформление большого пакета документов, плюс необходимо было встретиться с нашими алтайскими бойцами, чтобы определить, где нам наиболее эффективно оказывать поддержку. Повзаимодействовали с луганским «Народным фронтом». Руководитель Анна Еременко — просто умница, которая зажигает всех своей энергией. Хотя риск для «фронтовиков» в ЛНР довольно существенный, там ведь могут быть провокации. Меня там поразили и волонтеры. Ребята с Башкирии, с Крыма, с самого Луганска. Многие, побывав там однажды, делают сознательный выбор помогать на постоянной основе. Кроме того, я познакомился с руководством Славяносербского района, восстановление которого курирует Алтайский край.

Отдельно скажу про встречу с нашими бойцами, после которой сложилось четкое понимание, какая помощь наиболее необходима — это запасные части для беспилотников, средств связи и т. д. Я увидел своими глазами учебные части — это специальные закрытые места, вырытые под землей на глубине нескольких метров, где нет сотовой связи и приняты повышенные меры безопасности. Потому что если не маскироваться, туда сразу будет прилет. Обучают там специалистов по управлению беспилотными летательными аппаратами, разрабатывают новые модели БПЛА — и самолетного типа, и гексакоптеры, и грузовые. Тележки мне показывали, которые позволяют и раненых эвакуировать, и доставлять что-то. Там также конструируют средства обнаружения дронов, РЭБ, занимаются модернизацией автомобилей.

Как раз там мы выяснили, что у бойцов есть очень большая потребность в запасных частях: моторах, лопастях, пластике для 3D-принтеров, микросхемах. Они готовы работать в этом направлении, поэтому и потребность огромнейшая, потому что сейчас фактически идет война дронов, и нам без вариантов нужно побеждать. Также большая потребность у бойцов в мотоциклах, квадроциклах, которые позволяют оперативно доставлять и эвакуировать бойцов. Есть необходимость и в теплогенераторах, дизельных обогревателях, батарейках, аккумуляторах.

Мы привезли ребятам подарки к 23 февраля, успели поздравить несколько подразделений. Нужно было видеть, как они были рады, как для них это важно. Они настроены на победу, готовы идти до конца, особенно те, кто были мобилизованы. Это люди с большой буквы, те, кто действительно заслуживает уважения. Там очень много наших алтайских парней, с которыми мы в первую очередь взаимодействуем. Поэтому будем помогать, изыскивать ресурсы, чтобы закрывать эти узкие места, которые повышают выживаемость наших бойцов.

Очень интересная встреча там у меня состоялась и с отцом Михаилом из алтайской епархии, который находится там практически с начала проведения СВО. Это был его личный выбор. Он помогает ребятам обрести веру в себя, в силу своего духа. У него есть передвижной «храм» в автомобиле, на котором он ездит по всей территории республики. Кроме того, у него есть небольшой «храм» в учебной комнате, под землей на глубине нескольких метров, который также надежно замаскирован. Он очень многое делает для морального духа наших парней. Знаете, когда я с ними со всеми общался, в голове была одна фраза: «Гвозди бы делать из этих людей». И видя и понимая, какие они, у меня нет сомнений, что в этом году Россия будет уверенно побеждать.

Беседовала Катерина Михеева