Политолог Александр Кынев: «У власти есть фантастический страх потерять контроль, и это видно по тому, что происходит с выборами губернаторов»

В ходе 21-й международной конференции «Алтай», которая 28-29 июня проходила в Барнауле, доцент кафедры сравнительной политологии факультета прикладной политологии НИУ ВШЭ, эксперт Комитета гражданских инициатив Александр Кынев представил целостную картину политического режима в России, которая начала складываться еще до крымских событий и получила дополнительный импульс после них. При этом он также описал механизм, при помощи которого все происходящее проецируется на региональный уровень и губернаторов, части из которых в текущем году предстоит превратиться из «назначенцев» в «избранников».

Внутренняя политика является достаточно инерционной, поскольку задается форматом федерального законодательства, которое так быстро не меняется. Все, что мы имеем сейчас, - это не следствие Крыма. Однако во многом это следствие украинского кризиса, который начался до Крыма еще в прошлом году. И те тренды, которые есть сейчас, это тренды, продолжающие прошлый и позапрошлый годы. На самом деле, институциональных изменений именно связанных с Крымом пока нет и, я думаю, не будет. Важно понимать, что сам факт именно украинского кризиса, именно падения Януковича, а не Крыма совсем, был очень важным фактором, усилившим те тенденции, которые существовали до этого.

Сегодня прослеживается попытка временно заморозить политическую ситуацию после 2011 года, когда были приняты довольно ограниченные реформы, связанные с введением выбороподобных схем определения губернаторов и либерализации регистрации политических партий. То, что произошло напугало федеральную власть достаточно сильно, резко усилило системный кризис старых политических партий. В результате сегодня мы имеем ситуацию сговора между федеральной властью и испуганными элитами старых партий, попытку приостановить процесс развития новых партий и управляемо перезагрузить системные.

Собственно «крымнаш» и последствия крымской аннексии могут влиять на рейтинги, но не на институциональную политику. Я не очень понимаю, каким образом они могут изменить политические институты. Отдельно хочу сказать о рейтингах, поскольку об этом часто спрашивают. Эффект «маленькой победоносной войны» повышает рейтинг любой власти в любой стране, просто потому что это вопрос некоего имиджа, люди ассоциируют себя со страной и воспринимают расширение территорий как часть личного успеха. Можно вспомнить Гренаду, войну за освобождение Кувейта («Бурю в пустыне»), которая подняла рейтинг Джорджа Буша до небес, что не помешало ему с треском проиграть президентские выборы Биллу Клинтону. Поэтому тут нет ничего уникального, посмотрите историю.

Кроме этого, важной составляющей любых рейтингов федеральной власти является некий нормативный ответ, конформизм и страх. В нашей стране при вопросах оценки власти социолог многими воспринимается почти как участковый милиционер. Все, что касается персональных рейтингов руководителей государства, они часто носят характер нормативного ответа. Номинальная декларативная явка всегда выше, чем реальная, номинальный рейтинг губернатора, мэра, президента всегда выше, чем реальный. От 5 до 15 % по разным регионам в зависимости от того, насколько остро местный режим психологически давит людей, которые стараются дать тот ответ, который от них как они думают, хотят услышать. Несомненно, федеральный прессинг еще больше усиливает этот поведенческий код. Вот представьте, что вы идете по улице и рядом толпа агрессивных футбольных фанатов. Вы ведь не станете с ними спорить. Вы постараетесь пройти незамеченным и подождете, а может даже покричите с ними, пока они не пройдут мимо. Это не изменяет вашу точку зрения, просто после многих лет тоталитаризма и доносов срабатывает масса бессознательных кодов поведения. Поэтому рейтинги Путина выросли. Но в его 89-90 %, я думаю, до 20 % - это чисто наносное, чистой воды конформизм, за которым ничего реально не стоит. Главным бенефициаром является Путин и больше никто, потому что он символ. Говоря о Путине, граждане выражают отношение к государству. Никакой передачи на губернаторов и на местную власть это не производит и не будет производить.

Что касается массовой кампании по выборам губернаторов, которая будет в этом году, и их массового выхода на так называемые досрочные выборы, то этому есть несколько причин. Во-первых, это, конечно, попытка воспользоваться ситуацией «крымнаш». Воспользоваться даже не рейтингами, а ситуацией информационного прессинга, который дает моральное право заявить: «Вы что, не патриот?», «Я иду от Путина. Вы что, против Путина?» Именно так сегодня говорят со многими кандидатами, когда они выдвигаются в разных регионах, пытаясь конкурировать на выборах с нынешней властью.

Второе: это попытка успеть пролонгировать свои полномочия до неизбежного ухудшения экономической ситуации, о чем уже говорилось. Третье: попытка воспользоваться драконовскими правилами регистрации кандидатов. Все понимают, что правила всегда могут быть изменены, особенно если будет расти недовольство. Но и декларативно есть желание разгрузить от выборов 2015 год, о чем говорилось с 2012 года. При этом в прошлом году досрочные выборы были всего одни - в Москве.

На одном типовом слайде с примером Владимирской области прошлого года можно продемонстрировать, что происходит с выборами губернаторов. Если посмотреть структуру подписей муниципальных депутатов за различных кандидатов в губернаторы, то мы увидим, все кандидаты в этом регионе, кроме одного, от КПРФ, были зарегистрированы подписями единороссов. Это абсолютно типовая ситуация по всем регионам. Сейчас повсеместно в стране действует система, когда власть сама выбирает конкурентов.

За последние два года у нас формально увеличилось количество политических партий. У нас резко выросла формальная конкуренция, потому что партии не сдавали подписи для регистрации своих кандидатов. То есть осенью 2012 года у нас было 13 списков в бюллетене на регион в среднем, в сентябре прошлого года 17 списков в среднем, при этом стоит посмотреть, что происходило между 2012 и 2013 годами. Это эволюция, которая шла без всякого Крыма. Отсев на региональных выборах и в административных центрах между 2012 и 2013 годами вырос значительно. На муниципальных выборах ситуация несколько другая, но это только потому, что в 2012 году «богдановские» партии пачками сдавали неготовые комплекты, как это было в Барнауле. Но в прошлом году все они были зарегистрированы, и все комплекты были уже другого качества. То же самое в одномандатных округах.

По итогу прошлого года 58 % независимых кандидатов не дошли до дня голосования на региональных выборах. Как реагировала власть? Либерализация регистрации политических партий. Дело в том, что власть всегда реагирует, как я уже сказал, инерционно. Она реагирует на то, что уже произошло. И зачастую она не оценивает последствия того, что она делает сейчас. Она действует очень однобоко и всегда борется с побочными эффектами своих собственных решений.

В 2011 году имела место борьба со стратегией «голосуй за любую другую партию». Чтобы не было концентрации протестных голосов, зарегистрируй побольше партий, чтобы голоса размывались. В прошлом году мы видели, что произошло дальше. Поскольку принцип системы концентрации голосов уничтожается, появляются новые проекты. Те, кому было неуютно в старых партиях по разным причинам, или кого не пускали негласно (Евгений Ройзман или Анатолий Быков, например), они идут уже от новых или обновленных партий, их больше и тяжелее контролировать. Но одновременно с этим в качестве побочного эффекта разрушается принудительное единство старых партий. Уже невозможно в ручном режиме контролировать все партии, их слишком много, те кому, не нравится, могут выбрать другой проект. Самое главное, начинается диффузия самой «Единой России». Раньше все элиты фактически были силой загнаны в несколько партий, теперь появляются альтернативы. Если посмотреть прошлый год, то все новые списки, которые реально претендовали на власть, это списки, которые преимущественно возглавляли бывшие единороссы, особенно «Гражданская платформа».

Здесь почти сплошь и рядом бывшая «Единая Россия», которая раскололась. То же самое можно сказать и, к примеру, о «Родине». Диффузия элит и отток из всех старых партий вызвали панику в прошлом году летом, начались массовые зачистки и скандалы. Это арест Евгения Урлашова в Ярославле, где «Гражданская платформа» имела шанс выиграть выборы, тренд пошел далее - по Якутии, по Бурятии, по Ивановской области и другим регионам. Если тогда эти зачистки начались в июле, то интересно, что в этом году они начались в феврале, то есть за полгода. Таким образом прошлый опыт настолько сильно напугал власть, что в феврале в один и тот же день под домашним арестом оказался Навальный, и под реальным - Глеб Фетисов. Сейчас уже соратники Навального под домашним арестом. То есть в этом году все происходит быстрее на несколько месяцев.

Однако после того, как выборы прошли, стало понятно, что все равно это не помогает: новые партии и проекты все равно проходят и добиваются успеха. 27 % Навального - это был фантастический результат для Москвы. Ни один кандидат в мэры от оппозиции в Москве не добивался близкого результата за последние 20 лет: более 12 % ни у кого не было. Он обогнал все системные партии вместе взятые.

И следующим пакетом стала попытка обесценить роль партий как таковых вообще. То есть попытка сделать так, чтобы их существование стало бессмысленным, но одновременно умиротворить старые системные партии, у которых началась паника на фоне происходящего. К примеру, «Справедливая Россия» по ряду регионов потеряла 2/3 голосов по сравнению с 2011 годом, то же самое с ЛДПР. Это уже осень прошлого года и весна текущего, когда на Украине уже имел место кризис.

Буквально через неделю после выборов в сентябре 2013 года принимается «Закон Клишаса». Смысл которого в том, что снижается с 50 % до 25 % минимальная доля депутатов, избираемых по партспискам в региональных парламентах. То есть это те самые мандаты, на которые и претендуют политические партии. Далее закон разрешает отменять партсписки в Москве и Петербурге. Весной этого года резко сокращаются льготы при регистрации кандидатов. Они сохранены только для пяти партий: для думских и «Яблока», поскольку партия взяла на федеральных выборах более 3 % голосов. Для остальных вводятся драконовские правила при регистрации, самые жесткие за все новейшую историю страны: подписи 3 % избирателей округа. Те правила регистрации, которые сейчас есть для остальных, кто не имеет льгот, - худшие за последние 25 лет. Такого не было никогда. Больше 2 % на региональных выборах у нас никогда не было.

В подобных условиях выдвигаться от партий без льгот становится невыгодно. Вы все равно собираете подписи, в безумном количестве и по ним вас очень легко снять с выборов. Получается, что если вы кандидат от партии без льгот, вы сдаете подписи, сдаете документы на себя, огромное количество справок про имущество, доходы и т.д. Кроме этого, такой же пакет вы сдаете на партию. Выдвижение от партии увеличивает объем документов, а чем больше документов, тем больше шансов, что к ним придерутся. Это резко усиливает шансы, что вам откажут в регистрации. В результате, многие партии вообще начинают уходить от выдвижения кандидатов по округам. Получается замкнутый круг: закон говорит, чтобы получить льготы, нужно участвовать в выборах, но чтобы участвовать в выборах, нужно иметь льготы.

Далее, запрет на счета за рубежом, фактически имущественный ценз. Если у вас есть бизнес за рубежом, то как можно иметь бизнес без заграничных счетов? Таким образом резко отсекаются те люди, у которых есть ресурсы.

Одновременно с этим, поскольку понятно, что джин из бутылки вышел, новые политики все равно появляются, расколы происходят, есть очевидный кризис старых системных партий. С этим нужно что-то делать. Пытаются взять под контроль перезагрузку старых партий и куда-то нужно тогда девать старую партийную номенклатуру: Жириновского, Зюганова, Миронова. И вот появляется 17 мест в Совфеде по квоте президента, на которые он будет назначать кого-то за какие-то «выдающиеся заслуги». Жириновский уже публично согласился, будет он там или нет, мы увидим. В любой удобный момент можно договориться и хорошо пристроить верой правдой служившего партийного лидера.

Все перечисленной дополняется муниципальной контрреформой, поскольку язык не поворачивается назвать это реформой. Фактически это уничтожение местного самоуправления и хотя там есть все возможные оговорки, часть регионов может отойти от этой реформы, но для муниципальных районов она почти везде обязательная. Когда вы методом многоступенчатого делегирования избираете власть, то о каком приближении власти к населению может идти речь? Это сложная, громоздкая, неработающая конструкция. К чему это приведет? Совершенно понятно, что смешанная система или полностью мажоритарная резко усиливает доминирование власти. Если посмотреть примеры прошлого года по ряду регионов, то во Владимирской области по партспискам «Единой России» 44 % за счет метода делителей барьера превратились в 68 % мест по спискам. Выиграли также все 100 % мажоритарных округов. В итоге имеется 44 % голосов и партия получила 84 % мест. В Иркутской области – 42 % голосов и 64 % мест и т.д. Вот это и есть смысл «Закона Клишаса».

Если говорить о перспективах происходящего, то мы наблюдаем борьбу двух тенденций. Первая: власть пытается сохранить легитимность и насколько возможно играет правилами. Она не может не проводить выборы, но при этом есть фантастический страх утраты контроля. И то, что этот страх никуда не делся на фоне Крыма, видно по тому, что сейчас происходит с выборами губернаторов.

Они отдают себе отчет в том, насколько короткий период времени у них есть для принятия решений. Даже там, где ситуация вроде бы под контролем, они сами не верят этому контролю и делают все, чтобы никого на выборы не пустить. Их борьба за контроль зачастую побеждает борьбу за легитимность и получается профанация. Новые фигуры все равно будут появляться и часть из них уже появилась. Людей можно сажать под домашний арест, но эти люди уже физически есть, и борясь с ними, власть их лишь дополнительно раскручивает и придает им определенный ореол. Посмотрите историю нашей страны и историю других стран. При этом все, что совершается сегодня, имеет опасные побочные эффекты. В совокупности резкое ужесточение регистрации кандидатов и одновременно с этим смешанная система на выборах в Госдуму хотя и будет вести к притоку новых фигур (это неизбежно при мажоритарных выборах), но это резко усиливает зависимость федерального центра от региональной власти, потому что ключевым звеном становится губернатор.

Именно от него будет зависеть, кто будет кандидатом по конкретному округу в Госдуму или на выборах в Заксобрание. В его руках все названные фильтры, поскольку избирательные комиссии контролируются губернаторами. То есть этот закон резко усиливает именно это звено, резко растет сам статус губернаторов, поскольку кроме этого они превращаются из назначенных в как бы избранных, при этом качество не изменяется. Получается процедура по избранию самого себя. То есть повышение статуса без изменения качества с резким усилением возможности репрессивного влияния на остальных. Получается окукливание региональных автократий и еще более усиливает это так называемая муниципальная реформа. Когда вы усиливаете губернатора, есть два возможных противовеса: сильный региональный парламент и местное самоуправление. Речи об усилении заксобраний нет. Наоборот, есть общий тренд на усиление депрофессионализации и уменьшении количества депутатов, работающих на постоянной основе. МСУ не просто не усиливается, а почти уничтожается.

То есть губернаторы превращаются в настоящих региональных баронов. Регионы, не все, но многие из них, будут превращаться в своеобразные сатрапии. Вспомните съезды народных депутатов СССР. Кто был главной опорой советской власти? Депутаты от Средней Азии стройными рядами голосовали за любое решение единогласно. И что? Все эти территории отделились и стали независимыми государствами, как только Советский Союз затрещал по швам. Преданная, но абсолютно самодостаточная внутри сатрапия — это, в случае чего, гарантированно отделяющаяся готовое самодостаточное государство. Потому что никаких других связей, кроме личных связей лидера с федеральной властью, больше нет.

Чем больше разных параллельных линий связи региона с центром, тем крепче страна. Сейчас делается все, чтобы все эти линии уничтожить и порвать. Центр и губернатор – единственная остающаяся возможная линия. Это главная угроза, которая есть сегодня. У центра есть реальный выбор, кому передать власть на следующем этапе. Вариант первый: новые федеральные игроки, возможно в виде управляемых фигур. Я думаю, такие попытки предложить таких новых лидеров самой властью будут предприниматься. Второе: замуровать все каналы и уничтожить оппозицию на федеральном уровне, но проиграть в итоге региональным баронам, региональным автократиям, это усиливает риски дезинтеграции. Третьего не дано. Очевидно, что федеральная власть, по разным причинам, в том числе по возрастным, очевидно, не вечна. Поэтому на самом деле идет борьба за то, кому проиграть завтра, но не все это понимают, считая себя вечными.